Императрица Александра Фёдоровна

Имя государыни Александры Федоровны тесно связано с именем ее августейшего супруга, императора Николая I, с которым ее соединяла всю жизнь самая искренняя, самая теплая привязанность, которому она была отрадой и утешением во все трудные минуты его жизни.

Дочь прусского короля Фридриха Вильгельма III и королевы Луизы, принцесса Фредерика-Луиза-Шарлотта-Вильгельмина родилась в Берлине 13 июля 1798 года. Ее детские годы совпали с бурной и тяжелой для Пруссии эпохой борьбы с внешним врагом.

В возрасте 8 лет ей пришлось на время расстаться с родителями, которые в 1806 году отправились в Тюринген к действующей армии. После поражения этой армии французами, королева прусская должна была оставить с детьми Берлин и уехать в Кенигсберге и Мемель (Клайпеда). Здесь королевская семья вела тихую, скромную жизнь, терпя во всем нужду. Королева Луиза вся отдалась заботам о воспитании детей. Как женщина весьма религиозная, она сама преподавала им основы религии.


28 декабря 1809 года после трехлетнего отсутствия королева Луиза совершила свой выезд в Берлин. Вместе с ней в коляске сидела принцесса Шарлотта. Встреча была торжественной, народ приветствовал короля и его семейство радостными криками.

«Боже мой, какая божественная музыка», - воскликнула королева Луиза, - «дорогая Шарлотта, слушай эти радостные крики и звон колоколов с благоговением; нет ничего более драгоценного и приятного для монарха, как возгласы его народа, спешащего ему на встречу; тот, кто хочет заслужить это, должен отвечать любовью на любовь своего народа, должен иметь сердце, способное разделять его страдания и радости. Запомни это, дочь моя, и если тебе когда-нибудь суждено носить корону, вспомни этот торжественный час».

Эти события, совпавшие с детскими годами принцессы Фредерики-Шарлотты, оставили глубокий след в ее душе. Вступив на русский престол, она исполнила завет матери и относилась к императорской семье и к русскому народу с той же любовью, какую ее доблестная мать питала к своей стране и к своему народу.

Принцесса Шарлотта и по наружности была живым портретом своей матери, прелестной королевы Луизы, которую принц де-Линь называл перлом прусской короны.

Лишившись матери на двенадцатом году жизни, принцесса Шарлотта поступила под надзор госпожи Вильдерметт, особы весьма умной и образованной, с которой она не расставалась и по своем отъезде в Россию.

Преподаватели, избранные для принцессы, сумели возбудить в ней любовь к изучению истории, литературы и искусству, которыми она интересовалась до конца жизни.

Подрастая, принцесса Шарлотта сделалась утешением своего отца, лишившегося нежно-любимой им супруги, и, заменяя мать, она часто появлялась вместе с ним на торжественных случаях официальных приемов, и таким образом рано свыклась с придворным этикетом.

Во время пребывания великих князей Николая Павловича и Михаила Павловича в Берлине в 1814году, проездом в действующую армию, куда их вызывал император Александр I, великий князь Николай Павлович познакомился с прусской принцессой Шарлоттой и был совершенно ей очарован. Принцесса отвечала ему взаимностью, и так как этот брак вполне согласовался с желанием императора Александра I.
На обратном пути августейших братьев из Парижа – 4 ноября 1815 года великий князь Николай Павлович был помолвлен с принцессой Шарлоттой. Но в силу чрезвычайной молодости как жениха, так и невесты, их брак был отложен на два с небольшим года. Это время нареченная невестой великого князя Шарлотта использовала для изучение русского языка и оснований греко-российской религии. Для этой цели из России прибыл протоиерей Николай Музовский. Великий князь Николай Павлович неоднократно посещал свою невесту и проводил в Берлине довольно долгое время. Эти свидания еще более скрепили то чувство взаимной привязанности, которое они питали друг к другу с первой встречи.

7 июня 1817 года принцесса Шарлотта выехала из Берлина, в сопровождении небольшой свиты, которую составляли обер-гофмейстерина, графиня Гааке, графиня Трухсесс, воспитательница принцессы госпожа Вильдерметт и несколько лиц мужской свиты. На русской границе в Мемель (Клайпеда) невесту встретил сам великий князь Николай Павлович, во главе войска. С тревогой думала юная принцесса о ее предстоящем свидании с вдовствующей государыней Марией Федоровной, которая была главой всей царственной семьи и приговор которой имел для нее важное значение.

18 июня 1817 года в нескольких верстах от Петербурга, в Каскове, состоялось это свидание. Принцесса очутилась в объятиях своей будущей свекрови, которая обошлась с ней так нежно и ласково, что сразу завоевала ее полное расположение. На этой же станции принцессу встретили император Александр Павлович и великий князь Михаил Павлович. Минуя Гатчину и Царское село, августейшая путешественница прибыла в Павловск, летнюю резиденцию вдовствующей государыни, где ее ожидал весь двор. Новость впечатлений до того поразила принцессу, что она растерялась, никого не могла разглядеть и не заметила даже императрицу Елизавету Алексеевну (супруга Александра I), которая сама подошла к ней, со словами: «Одарите же меня хотя одним взглядом».
Эти теплые, сердечные слова тронули молодую принцессу до глубины души.

На другой день, 19 июня 1817 года, совершился торжественный выезд Шарлотты в Петербург. Следующие дни она провела в уединении, готовясь к таинству миропомазания, которое совершилось 24 июня. Принцесса Шарлотта была наречена Александрой Федоровной, в честь ее восприемника, императора Александра I.

25 июня 1817 года, в день совершеннолетия великого князя Николая Павловича, было торжественно отпраздновано его обручение с великой княгиней Александрой Федоровной, которая первый раз появилась в этот день в роскошном русском одеянии и поразила собравшийся двор своей красотой.

Великую княжну, воспитанную при дворе прусского короля с редкой простотой, вдали от роскоши, изумили и привели в восторг богатые подарки, жемчуг, бриллианты, которые она получила накануне своей свадьбы.

Этот торжественный день, совпавший с днем рождения великой княжны, 1 июля 1817 года был возвещен жителям столицы пушечными выстрелами. Прусские дамы, сопровождавшие ее в Россию украсили ее кровать цветами, которые она страстно любила, а госпожа Вильдерметт приветствовала ее при пробуждении с букетом белых роз в руках, из которых Александра Федоровна приколола одну к пышному наряду, в который ее облекли для брачной церемонии.

В своем дневнике императрица Александра Федоровна писала: «Я чувствовала себя очень, очень счастливой, когда наши руки соединились. С полным доверием отдавала я свою жизнь в руки моего Николая, и он не обманул этой надежды!».
В Аничковом дворце, который был подарен императором новобрачным и куда они отправились после парадного обеда и бала, по русскому обычаю с хлебом-солью их встретили император Александр Павлович (Александр I) и императрица Елизавета Алексеевна.
По окончании всех празднеств молодые поселились в Павловске у вдовствующей государыни Марии Федоровны. Весьма требовательная по отношению к своим собственным дочерям, государыня отнеслась нежно и снисходительно к своей невестке, которая держала себя совершенно естественно, была весела, откровенна, резва и заслужила этим любовь Марии Федоровны, после чего ее стали называть «любимицей вдовствующей государыни».


На зиму все царское семейство отправилось в Москву. Путешествие, совершавшееся в то время в экипажах, было продолжительным. В это время великая княгиня, имевшая надежду сделаться вскоре матерью, должна была соблюдать во время пути величайшую осторожность.

Вид Москвы после страшного пожара 1812 года широко раскинувшейся со своими новыми зданиями и между ними садами, золотые купола церквей – все это поразило великую княгиню Александру Федоровну, которая впервые видела древнюю столицу русского государства.

Полная удивления, она долго стояла у окна кремлевского дворца, на другое утро своего приезда в Москву, любуясь великолепной панорамой, расстилавшейся у ее ног. Тысячи народа, приветствовавшая царскую семью радостными криками, при выходе ее в кремль, и звон колоколов произвели на нее глубокое впечатление.

В Москве великая княгиня начала серьезно заниматься русским языком, изучение которого давалось ей с трудом. Преподавателем ее был Василий Андреевич Жуковский, сделавшийся душой того интимного кружка, который собирался у Александры Федоровны. Его обществом особенно дорожила великая княгиня, увлекаясь занимательной, живой беседой поэта, а вот занятая грамматикой шли у них не особенно успешно и этим объясняется то обстоятельство, что Александра Федоровна, несмотря на страстное желание выучиться по-русски, плохо владела русским языком и в продолжение многих лет не имела смелости произносить на нем целых фраз.

На святой неделе, 17 апреля 1818 года, великая княгиня была обрадована рождением своего первенца, великого князя Александра Николаевича (в будущем Император Александр II).

Вскоре после этого радостного для нее события, великая княгиня, с чувством неизъяснимого восторга встречала в Москве своего отца, прусского короля Фридриха-Вильгельма, приехавшего навестить дочь, после годовой с ней разлуки. Когда король вступил в старый кремлевский дворец, то молодая мать, сияя счастьем, поднесла ему своего маленького сына.

«Государь, - сказал при этом император Александр I, - вспомним, что этот ребенок родился в древнем дворце царей, недалеко от колыбели фамилии Романовых и близ святых врат (Иверских), где чудесный образ Пресвятой Девы бодрствует и печется о судьбах этого города и России!»

Слова эти произвели сильное впечатление на всех присутствовавших.
Известны пророческие стихи, которыми В. А. Жуковский приветствовал рождение будущего Царя-Освободителя:
После кратковременного пребывания прусского короля в Москве царская семья отправилась в Петербург. Во время въезда прусского короля в невскую столицу, великая княгиня была в высшей степени растрогана всей обстановкой, напоминавшей ей прошлогодний ее въезд в Петербург, а когда парадный поезд подровнялся с Аничковым дворцом и она увидела в одном из окон своего новорожденного малютку на руках у няни, то ее глаза наполнились слезами. Император Александр Павлович, помогая ей выйти из экипажа у Казанского собора, заметить ее смущение и, угадав его причину, сказал ей вполголоса: «Этих душевных волнений не должно стыдиться, они угодны Господу Богу!»

Празднества, данные в Петербурге по случаю приезда прусского короля, были прерваны для великой княгини самым неожиданным образом болезнью ее супруга, захворавшего корью. Его перевезли в Ораниенбаум, где Александра Федоровна сама ухаживала за ним. Изредка появляясь на празднествах, она каждый день письменно извещала своего отца о ходе болезни великого князя. Эти письма проникнуты самым нежным чувством супружеской любви.

Проводив отца в начале июля, великая княгиня сама захворала корью. Несмотря на все заботы о ее скором выздоровлении, болезнь эта имела для Александры Федоровны гибельные последствия, образовав ту грудную боль, которой она страдала до конца жизни.

Зимою 1818 года великому князю Николаю Павловичу и ее супруге суждено было иметь в Петербурге совершенно новое для них положение. Они остались единственными, в столице, представителями царской фамилии, которая разъехалась осенью в разные края. Император отправился на конгресс в Ахен, императрица Мария Федоровна собралась навестить своих замужних дочерей, государыня Елизавета Алексеевна также поехала в Германию, Михаил Павлович путешествовал в это время по Европе, а Константин Павлович находился в Варшаве.

Роль, выпавшая на долю молодой супруги Николая Павловича, не была для нее тягостна. Она привыкла к официальным приемам и поэтому на первом же бале, данном великим князем 3 октября, в Аничковом дворце, молодая хозяйка этого дворца очаровала петербургское общество своей любезностью, своим вниманием ко всем, своей остроумной беседой. Великая княгиня ввела в эту зиму обычай тогда еще совершенно новый в Петербурге: прежде царская фамилия показывалась в театре только в чрезвычайных случаях, но Александра Федоровна начала посещать его два или три раза в неделю и часто бывала в немецком театре. Ее примеру последовала и вся остальная петербуржская знать.

В этот год занятия великого князя Николая Павловича усложнились: он был назначен бригадным генералом и начальником инженерного ведомства, был занят службой почти целый день и не мог посвящать своей супруге так много времени, как в первый год их брачной жизни. Поэтому великая княгиня, тяготившаяся разлукой с супругом, летом 1819 года переехала вслед за ним в Красное село, чтобы не раздаваться с великим князем на лагерное время. 

Однажды в Красном в обеденное время их посетил император Александр I. Встав из-за стола, он сел между своим августейшим братом и великой княгиней. Приняв чрезвычайно серьезный вид, он стал хвалить Николая Павловича за его рвение к исполнению служебных обязанностей и прибавил: «это радует меня вдвойне, потому что со временем на тебе будет лежать большое бремя; я смотрю на тебя как на своего наследника и это должно случиться гораздо скорее, нежели можно ожидать, может быть еще при моей жизни».

Изумленные и испуганные сидели великий князь с супругой, не будучи в состоянии произнести ни слова.

– «Это удивляет вас, – продолжал император, – знайте же, что брат Константин, который никогда не думал о престоле, теперь более чем когда-либо решил отказаться от него, передав все свои права на престол тебе и твоему потомству. Что касается меня, то я решил отказаться от лежащих на мне обязанностей и удалиться от Мира. Европа ныне особенно нуждается в монархах молодых, обладающих энергией и силой, а я уже не тот, каким был прежде, и считаю долгом удалиться вовремя. Я полагаю, то же самое сделает и король прусский, передав свою власть Фрицу».

Видя впечатление, произведенное его словами на великокняжескую чету, готовую прослезиться, император счел нужным успокоить их, сказав:
– «Впрочем, это случится, вероятно, не так скоро, может быть только через несколько лет. Небо благословило ваше супружество иначе, нежели меня и брата Константина, так как мы оба бездетны. В сыне вашем я вижу Божью волю, назначившую вас и ваше потомство наследниками престола в государстве».

Император удалился лишь тогда, когда увидел, что молодые супруги успокоились, и этот знаменательный разговор никогда больше не повторялся.

6 августа того же 1819 года у великой княгини родилась дочь, великая княжна Мария Николаевна. Между тем здоровье Александры Федоровны несколько расстроилось и требовало поездки на воды заграницу. Повинуясь предписаниям врачей, великая княгиня провела лето 1821 года в Эмсе. Живописный Рейн, судя по отрывочному дневнику, который вела в это время великая княгиня, произвел на нее, чуткую ко всему прекрасному, глубокое впечатление По возвращении в Россию Александра Федоровна по-прежнему проводила время в Аничковом дворце, собирая вокруг себя кружок близких лиц и продолжая занятия музыкой и чтением. Великий князь Николай Павлович со своей стороны, посвящал супруге все свободное время, остававшееся у него от служебных занятий.

Между тем приближались роковые события, которым было суждено нарушить эту спокойную, счастливую семейную жизнь и, вознеся великокняжескую чету наверх могущества, потрясти в то же время здоровье великой княгини целым рядом прискорбных случаев в ее жизни.

В 1825 году скончался император Александр I.

Тревожные события, которыми сопровождалось восшествие на престол императора Николая I, страх, пережитый в эти памятные дни молодой императрицей, боязнь за жизнь любимого мужа и детей – все это подействовало на нее самым пагубным образом. Хотя император и берег ее силы и по возможности старался скрывать от нее различные подробности драмы, разыгравшейся 14 декабря в Петербурге, но эти события произвели на нее неизгладимое впечатление.

Со вступлением на престол, занятия и обязанности государыни осложнились. После смерти в 1826 году императрицы Елисаветы Алексеевны, в ведение государыни Александры Федоровны поступил Патриотический институт и Дом трудолюбия, основанные покойной, и некоторые другие заведения, которыми она заведовала. В то же время воспитание детей, в особенности восьмилетнего наследника, требовало ее ближайших забот. Государыне также предстояло дать направление и тон придворной и общественной жизни в столице.
Молодая императрица в то время была в полном рассвете своей красоты. Ее величественная стройная фигура производила на всех неотразимое впечатление.

Великий русский поэт А. С. Пушкинс восторгом описывает ее выходы на придворные балы, когда она «колеблясь подобно лилии крылатой», входит в тесный круг придворных:
При этой величественной, царской осанке, императрица очаровывала всех своей приветливостью и лаской, как бы умеряя тем самым несколько суровое обращение своего супруга. Благодаря ей, придворные празднества в первую половину царствования императора Николая I были в особенности блестящими и оживленными. Таким образом государыня содействовала развитию общественной жизни и оживленного Петербурга.

После кончины императрицы Марии Федоровны, в 1828 году, в ведете Александры Федоровны поступили все учебные заведения, воспитательные дома и прочие благотворительные учреждения, находившиеся под покровительством вдовствовавшей государыни. Здесь можно отметить тот факт, что, по странной случайности, каждая из трех императриц, заведовавшая этими учреждениями, сохранила их под своим высоким покровительством по тридцать два года, а именно: императрица Екатерина II с 1764 по 1796 года, императрица Мария Федоровна с 1796 по 1828 года и императрица Александра Федоровна с 1828 по 1860 года.

Императрица Александра Федоровна с любовью отнеслась к этой новой для нее деятельности. Она часто посещала институты, с истинно материнской любовью беседовала с воспитанницами, присутствовала на выпускных экзаменах, сама раздавала отличившимся награды, и так умножила их число, что вскоре у нее не осталось времени самой вникать во все дела. Это обстоятельство вызвало учреждение особого совета, под председательством принца Петра Георгиевича Ольденбургского, которому было вверено заведывание учреждениями императрицы Марии. Статс-секретари докладывали государыне дела, и она писала на них свои резолюции.

Любимой летней резиденцией государыни был Петергоф: фонтаны, зелень и море, придающие этому загородному месту такую прелесть, приводили в восхищение императрицу, страстно любившую природу. Особенно нравилась ей собственная дача с ее маленькой, уединенной часовней, располагавшей к молитве. Императрица Александра Федоровна всю свою жизнь была несколько склонна к мечтательности, что после развлечений светской жизни, в которую императрица вносила веселье и оживление, она любила «углубиться в саму себя».

Поэтому императрица в полном смысле слова наслаждалась летним пребыванием в Петергофе, как бы выросшим на ее глазах. Его окрестности наполнены роскошными подарками, которые делал император Николай Павлович в разное время своей супруге: Царицын остров, «Счастье моей жизни», озерки с Самсоньевым павильоном, роскошный бельведер на Бабьем гоне – все эти прелестные, красивые места и здания, привлекающие всякого посетители чудесного Петергофского парка, связаны с ее именем и были сооружены императором Николаем I для своей любимой супруги Александры Федоровны.

В Петергофе с особым блеском и великолепием праздновался день рождения государыни – 1 июля, совпадавший с годовщиной ее бракосочетания. В этот день по обыкновению она просыпалась под звуки исполняемых под окнами дворца ее любимых музыкальных произведший и того первого вальса, который она, будучи еще прусской принцессой, танцевала в Берлине с великим князем Николаем Павловичем.


В 1826 году рядом с официальной императорской резиденцией, Петергофом, на участке земли, получившем название «Дача Ея Величества Александрия», началось строительство «коттича» - летнего дворца императорской семьи.
24 декабря 1829 года Александрия получила герб с изображением меча, пронизывающего венок из белых роз, на фоне синего геральдического щита с девизом: «За веру, царя и Отечество». Белая роза являлась символом хозяйки дачи: в юности принцессу Шарлотту называли Бланшфлур, или Белая Роза, по имени героини романа немецкого писателя Ф. Де Ла Мотта Фуке «Волшебное кольцо». Этот цветок олицетворял чистоту и женственность августейшей супруги.

Впервые Александра Федоровна переступила порог нового дома 14 июля 1829 года сразу же после возвращения из Пруссии, где в летней королевской резиденции в ее честь был дан грандиозный праздник «Волшебство Белой розы». Реликвии, связанные с этим торжеством, заняли почетное место в Гостиной «Коттеджа». Здесь же императрица хранила и другие сувениры, напоминавшие ей о родине, родителях, братьях, о дорогих ее сердцу местах и событиях.

Приученная в детстве к тесной семейной жизни, императрица неизменно старалась соединять около себя всех своих детей и одушевлять их одним духом любви и согласия. Каждый вечерь, прежде чем приступить к исполнению своих общественных обязанностей, она проводила часок с детьми. В Романовской портретной галерее есть картина, произведение мастерской кисти английского художника Дау, на которой императрица Александра Федоровна представлена, в бытность ее великой княгиней, играющей со своими двумя старшими детьми. Она одна из всех русских императриц изображена как мать.

По воскресеньям и праздникам государыня приглашала во дворец довольно многочисленное общество мальчиков из лучших фамилий. Государь с государыней принимали деятельное участие в их играх, отстраняя все, что могло бы напоминать этикетную натянутость.
Ежедневно в 10 часов утра вся семья, во главе с государем, собиралась в кабинете государыни на завтрак.

Александра Федоровна не могла замкнуться исключительно в тесном кругу семейных забот и попечений о заведениях, вверенных под ее покровительство. Хотя она не принимала всю жизнь личного участия в делах политики, но она разделяла душой тревогу и заботы императора по поводу разных событий его царствования. События 14 декабря 1825 года, война с Турцией, польское восстание 1830 года, ужасы первой холеры, пожар Зимнего дворца 17 декабря 1887 года – эти события, которые сильно потрясли Александру Федоровну. С 1836–1837 годов она стала серьезно недомогать.

К этому со временем присоединилась тяжкая скорбь об утрате нежно любимой дочери, великой княгини Александры Николаевны, бывшей по наружности и по характеру живым портретом матери и скончавшейся на ее руках 28 июля 1845 года во цвете лет, менее чем через год после своего замужества. Все эти прискорбные события потрясли силы государыни, наложили матовую бледность на ее черты, лишили их былой, юношеской прелести и стали причиной того недуга, той чрезвычайной физической слабости, с которой безуспешно боролась в течение нескольких лет медицина.

Неоднократное пребывание в более теплом климате, целая зима (с 23 октября 1845 по 16 марта 1846 год), проведенная под благодатным небом Сицилии, на вилле Оливуччи, близ Палермо, восстановили ее силы только временно. По возвращении на север, императрица должна была щадить свое здоровье и не могла по-прежнему принимать участия в общественных развлечениях и в придворных празднествах, которые утратили вследствие этого свой блеск и оживление. Но чем более болезнь и слабость удаляли ее от публики, тем теснее окружали ее дети.

Преждевременная кончина императора Николая I совершенно сломила ее шаткое здоровье. Зиму 1857 года императрица провела в Ницце. Память о ней в этом прелестном побережье Средиземного моря увековечена сооружением превосходной православной церкви в которую она пожертвовала весь иконостас и которая своим белым куполом, сверкающим на далеком от России береге, вечно будет напоминать императрицу Александру Федоровну и ту массу благодеяний, которая она раздавала щедрой рукой нуждающемуся населению этого городка и русским больным, которым она оказывала материальную помощь и неоценимое внимание и участие к их положению.

Возвращаясь из Ниццы в 1857 году, государыня, никогда не забывавшая людей, заслуживших ее доверие и уважение. Она пожелала увидеть одного из своих бывших учителей, доктора богословия Гарниша, которому в то время было уже 80 лет. Пригласив его к себе в Берлине, Александра Федоровна долго беседовала с ним. Час спустя после этого свидания она говорила одной из своих фрейлин:
– «Я до сих пор глубоко растрогана - я только что виделась с одним из моих бывших учителей. Он был взволнован не менее меня, мы вспоминали с ним то время, когда были оба молоды, когда оба мечтали о свободе Германии. Поручаю вам, по приезду моем в Петербург, напомнить мне о моем старике Гарнише».

Императрица послала ему из Петербурга прекрасный вызолоченный кубок, работы Сазикова, на котором было изображено два вида Кремля, в рескрипте котором сопровождался этот подарок, говорилось, что государыня «в память радости, испытанной ей при свидании с ним, посылает ему вещь, на которой изображены два вида зданий той страны, которая стала ей вторым отечеством». Отпуская чиновника, которому было поручено вручить рескрипт и подарок по назначению, государыня сказала ему:
– «Поспешите отправить его: Гарниш так стар, что может умереть до его получения».

Однако, старик Гарниш пережил свою ученицу.
Ни поездка в Ниццу в 1857 году, ни вторичное пребывайте в ней весною I860 года не могли уже продлить жизнь государыни. Ее здоровье стало до того слабо, что не только малейшая простуда, но даже самое незначительное изменение температуры в комнате ухудшало ее положение.

20 октября 1860 года в Царском селе, окруженная своими детьми и внуками, тихо скончалась Александра Федоровна.
Духовное завещание императрицы Александры Федоровны заключало в себе распоряжения о раздаче ее имущества детям, родным, друзьям и верным слугам. При нем найдена ее собственноручная приписка, в которой государыня говорит:
– «Я часто спрашиваю себя: как я, слабое создание, имела силу перенести те ужасные утраты, которыми Провидению угодно было испытать меня! Если я не изнемогла от горя по смерти моего государя и нежно любимого супруга, то за это я должна благодарить ту предупредительную заботливость, которой меня постоянно окружали все мои дети. Их любовь сохранила мою жизнь и в особенности неусыпные заботы и нежность моего возлюбленного сына, императора Александра II. Только окруженная такой теплой любовью моих детей могла я противостоять жесточайшим ударам судьбы и пережить супруга, жизнь которого была моей собственной жизнью. Из глубины сердца благодарю тебя, мой добрый сын Александр и тебя, искренно любимая невестка Мария, и всех вас, одинаково любимых мной детей. Ваша истинная, глубоко искренняя любовь сохранила мне жизнь. Да вознаградить небо вас и ваших потомков за это стократ. Вы будете читать эти строки, когда меня уже не будет в живых, но я верю и убеждена, что связи, соединяющие вас в жизни, не будут разорваны моей смертью и что благословение вашего отца и мое будут сопровождать и охранять вас в продолжение всей вашей жизни.
Я желаю, чтобы дети мои спустя год после моей смерти заняли мои комнаты: я надеюсь и уверена, что там, где я была счастливейшей супругой и матерью, будете наслаждаться таким же счастьем и вы. Когда вы из окна моего кабинета посмотрите на прекрасную Неву, на которую так часто и с таким наслаждением отдыхал мой взор, то почтите воспоминанием любви крест на куполе церкви Петропавловской крепости, в которой в это время я буду покоиться».

Эти слова, начертанные императрицей Александрой Федоровной собственноручно, ее желание, чтобы память о ней сохранилась в Зимнем дворце как залог счастья для других, свидетельствуют, как нельзя более о том, какой добротой и любовью было преисполнено ее сердце.

Литература: "Русские деятели в портретах" изданных редакцией исторического журнала "Русская старина". Собрание 5. С.-Петербург. 1891 г.