Императрица Елизавета Алексеевна

Принцесса Луиза-Марья-Августа Баденская, дочь наследного принца Баден Дурлахского Карла Лудвига (ее мать, принцесса Амалия была дочерью ландграфа Гессен-Дармштадтского Людвига и сестра великой княгини Натальи Алексеевны, первой супруги Павла I) и будущая супруга императора Александра I, родилась 13 (24) января 1779 года в Карлсруэ.


Одаренная от природы умом светлым, проницательными и прекрасными душевными качествами, принцесса воспиталась в строгих пуританских правилах нравственности, которыми двор ее деда, маркграфа Баденского, отличался от многих европейских, даже германских дворов, старавшихся в то время подражать во всем французскому двору Людовика ХV. В Карлсруэ не бывало ни пышных празднеств, ни балов. Жизнь в семействе маркграфа текла мирно и однообразно.

Принцессе Луизе минуло тринадцать лет, когда императрица Екатерина II, озабоченная приисканием невесты для своего любимого внука, великого князя Александра Павловича, остановила свой выбор на дочерях наследного принца Баден-Дурлахского и поручила графу Николаю Петровичу Румянцову, аккредитованному при нескольких германских дворах, а в том числе и при дворе маркграфа Баденского, доставить ей портреты принцессы Луизы и ее сестры Фредерики и просить у наследной принцессы Баденской ее согласия на поездку молодых принцесс в Россию.

Екатерина II готова была принять на себя заботы об их дальнейшем образовании и обещала снабдить их всем необходимым. Не предрешая своего выбора, который она хотела предоставить склонности внука, императрица обязывалась, во всяком случай, позаботиться устройством участи обеих принцесс.

Граф Н. П. Румянцев повел переговоры с поспешностью, которая соответствовала нетерпению Екатерины II. Однако Императрица, не дождавшись просимых ей портретов, отправила за границу графиню Екатерину Шувалову и тайного советника Степана Стрекалова, которым было поручено сопровождать принцесс в Россию.

Тяжело было молодым девушкам расстаться с родиной и с нежно любимой ими матерью, которая не могла сопровождать их в Россию, и весьма понятны смущение и робость, овладевшие ими, когда они очутились, по приезду в Петербурга, столь одинокими в приготовленных для них покоях Шепелевского дома, рядом с Эрмитажем. Принцессы были встречены Анной Никитичной Нарышкиной и, приняв ее, по величественной осанке за императрицу, робкие девушки склонились перед ней на колени. Эта ошибка несколько ослабила их смущение, когда через некоторое время к ним вышла сама императрица. Ее ласковая улыбка и радушное обхождение приободрили принцесс, с которыми государыня беседовала около получаса.

На следующий день их приезда 1 ноября 1792 года, императрица пожаловала принцессам орден святой великомученицы Екатерины, позаботилась доставить им всевозможные удобства и снабдить их роскошным гардеробом. При них было назначено состоять камергеру, двум камер-пажам, а фрейлины государыни по очереди дежурили у них.

Принцесса Луиза, своей красотой и кротким, ласковым со всеми обращением, с первых же дней очаровала императрицу Екатерину и великого князя Александра Павловича, которому в то время шел всего пятнадцатый год.

С января 1793 года, когда было получено официальное согласие родителей принцессы на ее брак с великим князем Александром Павловичем, она начала учиться русскому языку и догматам греческой веры.

9 мая 1793 года в большой церкви Зимнего дворца, совершилось миропомазание принцессы Баденской, нареченной в православии Елизаветой Алексеевной. А уже на другой день происходило ее торжественное обручение с великим князем.

Лето 1793 года высоко нареченная невеста великого князя Александра Павловича (Александра I) провела в Царском Селе, принимая участие во всех придворных увеселениях и забавах. Она веселилась с увлечением, свойственным ее летами. Разлука с сестрой, принцессой Фредерикой, уехавшей в Карлсруэ в начале августа, по причине тревожных политических событий, волновавших в то время все европейская государства, была единственным облачком, омрачившим это счастливейшее для Елизаветы Алексеевны время ее пребывания в России.

28 сентября 1798 года наконец исполнилось заветное желание императрицы Екатерины: в этот день ее любимый внук сочетался браком с великой княжной Елизаветой Алексеевной. Жених и невеста блистали молодостью и красотой так, что Державин, приветствуя стихами это радостное для царского семейства событие, сравнивал молодых с Амуром и Психеей. Великая княгиня Елизавета Алексеевна действительно была чрезвычайно хороша собой. Черты ее лица были чрезвычайно тонки и правильны, греческий профиль, большие голубые глаза, правильное овальное очертание лица и волосы прелестнейшего белокурого цвета, стройный стан, врожденная грация и чисто воздушная походка, делали ее подобною нимфе стройность стана, прелестную фигуру и тонкие черты лица.

С этим прелестным физическим обликом Елизавета Алексеевна соединяла редкие качества ума и сердца. Одаренная природой верностью суждения, она развила свой ум постоянным чтением, зная несколько иностранных языков, она следила за всеми новостями европейской литературы и, владея особенным даром излагать свои мысли письменно и в беседах, она во время обеда рассказывала своему супругу о прочитанном. Поэтому император Александр говорил, что не имея времени много читать, по причине государственных дел, он был обязан императрице сведениями обо всем, что выходило в свете любопытного.

Говоря о первых годах супружеской жизни Елизаветы Алексеевны, необходимо сказать, что по смерти императрицы Екатерины II, жизнь при петербургском дворе совершенно изменилась, сделалась скучной и однообразной – балы и празднества, устраиваемые в царствование императора Павла в Гатчине и Павловске, отличались монотонностью.

В отношениях молодых супругов произошла заметная перемена. Их прежние дружественные отношения, питаемые чувством пылкой юношеской страсти, уступили место холодности. Супруг Елизаветы Алексеевны был слишком молод для того, чтобы вполне ценить ее высокие качества и предаться ей всецело. В самом характере Александра Павловича, по свидетельству близких к нему лиц, вскоре после брака произошла резкая перемена. Он обнаружил большую склонность к светским удовольствиям, щегольству и увлечениям, свойственным его годам.

После раздела Польши при дворе появилось много польских эмигрантов, представителей знатнейших польских фамилий, в числе которых роковую роль в дальнейшей судьбе Александра Павловича и его супруги играла ровесница великой княгини Елизаветы Алексеевны, юная красавица княжна Мария Антоновна Четвертинская, выданная в 1795 году Екатериной II замуж за камергера Дмитрия Львовича Нарышкина.

С осени 1795 года здоровье великой княгини Елизаветы Алексеевны заметно расстроилось.
С годами Елисавета Алексеевна ближе узнала людей и утратила мало по малу тот светлый, доверчивый взгляд на людей, с которым она вступила в жизнь, но этот горький житейский опыт не ожесточил ее сердца, не озлобил ее, она только замкнулась в себе самой, ушла в свой внутренний мир, стала избегать общества и полюбила уединение.

18 мая 1799 года у молодых супругов родилась дочь Мария. Это давно ожидаемое событие было большой радостью для всего царского семейства и в особенности для молодой матери, видевшей в новорожденном младенце верное средство скрепить узы с любимым супругом и вернуть его прежнюю страстную любовь. К несчастью, радость Елизаветы Алексеевны была не продолжительна: великая княжна скончалась 27 июля 1800 года.

С воцарением Александра Павловича на престоле, государственные дела, заботы и придворный этикет поглотили все его время. Он был отвлечен от семьи и от супруги. После рождения 3 октября 1806 года второй дочери, Елизаветы (скончалась 30 апреля 1808 года), здоровье императрицы окончательно пошатнулось. Она навсегда потеряла надежду быть матерью и ее лицо утратило былую прелесть. Она стала вести жизнь еще более тихую и уединенную, стала редко показываться в обществе и на празднествах, где император появлялся один или сопровождая свою августейшую родительницу. Между тем императрица Елизавета Алексеевна проводила большую часть года за городом, в Царском Селе, Петергофе, почти никуда не выезжая, посещала лишь одну вдовствующую государыню Марию Феодоровну.

Россия в то время переживала эпоху тяжелых политических событий – она была накануне Отечественной войны. Император Александр I был весь поглощен государственными делами и вопросами политики, и императрица мало видела его. Ее личное участие в этих великих событиях выразилось попечениями о раненых воинах, которых она щедро снабжала пособиями, вещами и деньгами, заботясь о вдовах и сиротах этих воинов, с такой доблестью послуживших России. Желая упрочить судьбу сирот путем воспитания, императрица Елизавета Алексеевна возымела мысль основать женское патриотическое общество, а вместе с тем и соименный ему институт и дом трудолюбия (Елизаветинский институт). Ее деятельным сотрудником в этих благих деяниях явился ее секретарь, Николай Михайлович Лонгинов.

С 1812 года здоровье государыни с каждым днем заметно стало ослабевать, физические страдания поддерживались грустью постоянного одиночества, разлукой с любимым супругом, который последнее года был занят поездками за границу, на конгрессы, путешествиями по России, и бывал в Петербурге только наездом на короткое время.

В 1813 году, когда император Александр Павлович находился за границей, Елизавета Алексеевна также отправилась в Германию, и в то время, когда ее супруг вступил со своими победоносными войсками в Париж, она была в кругу родных, в великом герцогстве Баденском. В июне 1814 года, после полутора годовой разлуки, она встретилась с императором в деревушке Рорбах близ Гейдельберга. Затем по воле своего супруга, осталась еще на некоторое время за границей, как того требовало ее здоровье, и не была свидетельницей и участницей торжественного вступления его с войсками в Петербург, после заграничного похода.

Последнюю поездку за границу Елизавета Алексеевна совершила в 1818–1819 годах, в то время, когда император был на конгрессе в Лайбахе. По возвращении в Россию, она продолжала вести прежний уединенный образ жизни, посвящая все свое время чтению, искусствам, переписке с родными и заботами, о бедных и об учебных заведениях, основанных на ее средства.
Натура поэтичная, Елисавета Алексеевна любила природу и ее привлекало небо.

Н. М. Карамзин, которого очень уважала императрица, любил беседовать с ней, бывал с ней в переписке и поднес ей тетрадь, в которую сделал для нее выписки из разных прочитанных им книг.

Несмотря на высшие душевные качества, на ум и образование, Елисавета Алексеевна была мало известна русскому обществу при жизни, да и после кончины о ней сохранилось немного воспоминаний. Причина этого лежала как в самом характере государыни, в ее скромности и малом желании выказать себя. Она охотно оставалась в тени, живя замкнуто в тесном кругу наиболее близких и милых ей лиц. Этому способствовало и то обстоятельство, что ее постоянно затмевала выдающаяся и более крупная личность по своей официальной деятельности – вдовствующая государыня Мария Федоровна, которой всегда и во всем принадлежало первое место, которая в царствование своего сына, императора Александра I, принимала гораздо большее участие в делах внутренней и внешней политики, нежели в царствование своего супруга, она первенствовала во всем. Ее придворный штат был гораздо многочисленнее штата царствовавшей императрицы и два шифра у фрейлин «М» и «Е» говорили о том значении, которое имела при дворе августейшая свекровь государыни.

Изолированное положение великой княгини, а затем императрицы Елизаветы Алексеевны, однажды привело ее к тому, что она писала своей матери, что у нее более не хватает сил переносить эту муку, и маркграфиня, в ответ на это письмо, предложила ей развод. С ужасом Елизавета Алексеевна отклонила это предложение. Она так полюбила свою новую родину, считая себя вполне русской и написала в ответ, что она никогда не покинет Россию и готова в ней остаться до могилы, хоть было бы это сопряжено с огорчениями. Полная самоотвержения, Елизавета Алексеевна не пыталась даже бороться за свое первенство, принадлежавшее ей по праву в то время, когда ее супруг был на престоле.

Даже область общественной благотворительности была предоставлена не Елизавете Алексеевне, а вдовствовавшей царице-матери Марии Федоровне. Под покровительством Марии Федоровны находились институты, училища для благородных девиц, школы для солдатских детей, воспитательные дома и другие учрежденья. На долю же Елизаветы Алексеевны оставалась только частная благотворительность, тайные, никому неведомые, благодеяние, которые она раздавала щедрой рукой. Особенно горячее участие она принимала в судьбе молодых ученых, художников и артистов, из которых многие содержались на ее счет за границей и получили, благодаря ей просвещенному содействию, возможность довершить свое артистическое образование.

Елизавета Алексеевна любила и высоко ценила искусства, поэзию и литературу, в которых она искала отрады и забвении от грусти, охватывавшей ее сердце. В тайну благотворительности императрицы Елизаветы Алексеевны был посвящен лишь секретарь ее, Николай Михайлович Лонгинов, да еще кое-кто из приближенных лиц: фрейлины и прислуга. Эту тайну выдают приходо-расходные книжки императрицы, сохранившиеся в бумагах Лонгинова. Замечательно, что императрица сама собственноручно записывала свои расходы. Елизавета Алексеевна получала, сравнительно недостаточное содержание для того, чтобы его хватало на расходы благотворительности. Императрица Мария Федоровна получала на 750 000 рублей больше, чем ее августейшая невестка

Во время страшного наводнения, постигшего Петербург в 1824 году, императрица оказала пострадавшим множество благотворений, которые делались ей по обыкновению тайно, поэтому о них никто не говорил и почти никто не знал.

В 1825 году слабое здоровье императрицы настоятельно потребовало пребывания в более теплом климате. Врачи советовали государыне избрать местопребыванием Крым. Но она, со свойственным ей желанием всегда сделать угодное своему царственному супругу, решила ехать на берег Азовского моря, в Таганрог которому отдавал предпочтение император Александр I, руководствуясь в этом случае мнением своего лейб-медика баронета Виллие.

Пожелав сопровождать свою супругу на юг и провести с ней там некоторое время, император выехал из Петербурга за несколько дней до ее отъезда и прибыл в Таганрог 4 сентября 1825 года. Неделю спустя прибыла в этот город и его супруга, ехавшая более медленно, чтобы избежать утомления. Свиту государыни составляли камер-фрейлины княжна Волконская и Валуева, князь М. Н. Волконский, статс-секретарь Лонгинов, лейб-медик Штофреген, два доктора и аптекарь.

Одноэтажный каменный дом, приобретенный в Таганроге удельным ведомством для помещения государыни, стоял на городской площади перед крепостью или земляным укреплением, построенным еще при Петре Великом. Половина императрицы состояла и восьми небольших комнат, из которых две были отделены для помещения фрейлин. В средине дома находился большой сквозной зал, служивший столового и приемной. В особой комнате помещалась небольшая походная церковь. С другой стороны приемного зала находились две комнаты государя – кабинет и уборная.

В этом скромном маленьком доме, вдали от Петербурга, суждено было окончить жизнь императору Александру I. Тут же провела свои последние месяцы его августейшая супруга и пережила величайшее горе, постигшее в ее жизни – горе последней разлуки с искренно любимым ей супругом, которого она не в силах была долго пережить.

Несмотря на свою крайнюю слабость, императрица перенесла довольно бодро продолжительное путешествие и приехала в Таганрог. Погода стояла прекрасная и супруги провели полтора месяца самым тихим образом, совершая ежедневные прогулку пешком и каталась по окрестностям в экипаже.

В конце октября 1825 года император предпринял поездку в Крым, из которой он вернулся совершенно больной. В течение двух недель болезни Александра Павловича его супруга находилась при нем неотлучно, ухаживая за любимы больным.

1 декабря 1825 года в возрасте 47 лет Александр I умер.

Когда императора не стало, бодрость духа, поддерживавшая государыню все время, уступила место глубокой, безотрадной скорби, которую озаряла для венценосной страдалицы только надежда соединиться в скором времени с почившим, за пределами земной жизни.

Елизавета Алексеевна предчувствовала свою близкую кончину и предсказала в своем знаменитом письме к вдовствующей государыне Марии Федоровне, начинавшемся словами: «Notre ange est an del» («Наш ангел на небесах») и кончавшемся: «j'ai l'esperance de m'unir bientot a lui»(« я надеюсь, что скоро присоединюсь к нему»), которое было написано ей тотчас по кончине императора. Первые слова этого письма, ставшего достоянием истории, были воспроизведены на гравюрах, медалях, браслетах и так называемых траурных перстнях.

После кончины императора Александра I император Николай I издал указ, по которому определялось содержание вдовствующей императрице Елизавете Алексеевне в 1 000 000 рублей в год.

Елизавета Алексеевне была крайне недовольна этим решением, принятым без ее ведома, и заявила императору, что желает получать лишь то, что следует по закону. Так как указ оказалось невозможным отменить, то Елизавета Алексеевна настояла, чтобы излишек в 400 000 рублей был бы назначен на содержание каменноостровского дворца, а остаток поступал бы в фонд капитала для выдачи ежегодной помощи бедным вдовам офицеров и гражданских чиновников, которым не полагалось получать пенсии от казны. При этом императрица ставила условием, чтобы эта помощь делалась бы не от ее имени.

По слабости своего здоровья, Елисавета Алексеевна была лишена возможности проводить останки своего супруга до места его последнего упокоения, и когда печальная процессия двинулась в столицу, она осталась одна, в далеком Таганроге, переживая, в одиночестве первый самый тяжкий период своего горя.

Неизвестно, что именно побудило императрицу Елизавету Алексеевну поспешить весной из Таганрога в Калугу, где она должна была встретиться с вдовствующей государыней Марией Федоровной, но этому свиданию не суждено было состояться.

8 мая 1826 года Елизавета Алексеевна, доехав до г. Белева, уездного города Тульской губернии, почувствовала слабость и не могла дальше продолжать свой путь.

В ту же ночь с 3 на 4 мая Елизавета Алексеевна скончалась в Белеве. Получив известие об этом, императрица Мария Федоровна поспешила из Калуги в Белев, куда и прибыла 4 мая в 10 часов утра, но уже не застала своей невестки в живых.

Между тем поспешный отъезд Елизаветы Алексеевны из Таганрога и внезапная ее кончина в Белеве дали пищу народной фантазии, сложившей по этому поводу целую легенду, по которой государыня спешила на свидание со свекровью, чтобы поведать ей тайну о последних днях жизни и кончине императора Александра Павловича, но, скончавшись внезапно, она унесла эту тайну в могилу. Таинственность, которую набросило это предание на кончину императрицы Елизаветы Алексеевны, ничем не подтверждается и оказалась плодом народной фантазии.

Из записей дневников Лонгинова, секретаря Елизаветы Алексеевны, ничто не указывает на загадочность последних дней жизни императрицы. Ее сердце за все время супружества надорвалось, и при той любви, какую она постоянно имела к мужу, пережить его было для нее немыслимо. Надломленная болезнью она не могла перенести столь тяжкого удара.

20 мая 1826 года останки покойной государыни двинулись по пути к Петербургу, и 21 июня они были опушены в склеп Петропавловского собора, рядом с гробницей императора Александра Павловича (Александра I).

Так окончила свое земное поприще эта идеально-нравственная и возвышенная душой императрица, которая была мало известна обществу, но своими добродетелями вдохновила лиру трех современных ей поэтов. Г.Р. Державина, Н. М. Карамзина и юного А. С. Пушкина, воспевших ее в своих стихах.

Литература: "Русские деятели в портретах" изданных редакцией исторического журнала "Русская старина". Собрание 5. С.-Петербург. 1891 г.