Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга

Прибыв в Петербург после Первой Камчатской экспедиции 1725–1730 годов и представив правительству свои журналы и карты, Витус Беринг предложил вторично отправиться в Камчатку, обозреть положение американских берегов и установить торговые отношения с Америкой и Японией. Предложение его было рассмотрено, одобрено и в апреле 1733 года последовало именное повеление императрицы Анны Иоанновны о снаряжении новой экспедиции под начальством Беринга, получившего чин командора.

Некоторые из членов адмиралтейств-коллегии предлагали отправить экспедицию в Камчатку морем. Если бы подобный план осуществился, то Беринг не потерял бы 7 лет, потраченных на передвижение и постройку 4 мореходных судов и не обременил бы несчастных сибирских инородцев перевозкой тяжестей. Но предложение членов коллегии по неясным причинам было отвергнуто, и Беринг с командой в 200 с небольшим человек отправился сухим путем.

В начале 1733 года Беринг с командой выехал из Петербурга на новый и последний подвиг. Впоследствии он сознавался, что в увлечении не соразмерил своих сил. После бесчисленных затруднений и препятствий он прибыл в Охотск, где построил 4 судна, из которых два: «Святой Петр» и «Святой Павел» предназначались для команды, и два для провианта.

Только 4 сентября 1740 года экспедиция смогла выйти в море.

Достигнув Авачинской губы на восточной стороне Камчатки, суда встали на зимовку. Прекрасный Авачинский порт Беринг назвал в честь своих судов Петропавловским.
4 июня 1741 года экспедиция вышла из Петропавловской гавани. И уже 20 июня буря разлучила Беринга и А. И. Чирикова, командовавшего судном «Святой Павел» и несмотря на обоюдные старания, они не смогли отыскать друг друга.

18 июля Беринг увидел берег Америки. За три дня перед этим Чириков находился у того же берега. Он поочередно посылал на материк шлюпку и лодку с семнадцатью моряками, но ни шлюпка, ни лодка не возвратились. Надо полагать, что люди были убиты туземцами. Прождав их очень долго, Чириков собрал советь, на котором было решено возвратиться в Камчатку.

В то же время и Беринг пытался познакомиться с землей, к которой прибыл. Он также отправил две лодки, но они тотчас же возвратились. Туземцы, завидя чужих людей, убежали, а путешественники не решились следовать за ними внутрь страны.

С 21 июля по 2 сентября Беринг крейсировал между островами вдоль американского берега. Неизвестность фарватера при близости островов угрожала опасностью боту и мешала его ходу. Во время ночи приходилось испытывать странные изменения морской поверхности – судно плыло то по бурным волнам, то по совершенно спокойной воде, хотя ни погода, ни ветер не менялись. Тишь иногда продолжалась по нескольку часов, а потом вдруг начиналось такое волнение, что лоцман едва мог править ботом.

3 сентября, на одном из островов, мореплаватели увидали туземцев, которые знаками приглашали их выйти на берег. Русские, в свою очередь, приманивали туземцев и, чтобы расположить их к себе, бросили им несколько подарков. Убедившись, что дикари трусят, лейтенант Савелий Лаврентьевич Ваксель, взяв толмача коряка и 10 вооруженных матросов, сел в шлюпку и отправился на берег.
Дикари очень ласково встретили гостей и угостили их китовым мясом – вероятно они прибыли сюда для рыбной ловли, так как на берегу не видно было ни жилья, ни женщин, а только опрокинутые байдарки.

Верхнее платье туземцев было сшито из китовых кишок, штаны – из кожи морских собак, на шапке из кож морских львов красовались соколиные перья. Их лица были раскрашены красной краской, а носы заткнуты травой, оружия при них не было. Во время прогулки дикари вырывали из земли какие-то коренья и отряхнув землю, ели их.

Один старик, по-видимому – старший, изъявил желание побывать на шлюпке. Здесь ему поднесли чарку водки, но она так не поправилась старику, что он выплюнул ее и закричал, как бы жалуясь товарищам, что его обижают. Чтобы успокоить дикаря, ему предлагали бусы, железный котел, трубки, но он от всего отказывался и поспешил на остров.

Между тем на берегу оставалось двое русских п переводчик коряк. После истории со старшим, дикари так разъярились, что не хотели отпустить своих гостей. Русские кое-как перебрались на шлюпку, а коряк остался в руках американцев. Некоторые из них схватились за канат, которым была привязана шлюпка, и принялись тащить, предполагая вероятно, что шлюпку также легко вытащить на берег, как байдарку. Ваксель, командовавший шлюпкой, приказал перерубить канат. Увидав это, переводчик-коряк закричал благим матом, умоляя не оставлять его в руках дикарей.
Как ни просили русские, выражаясь знаками, чтобы отпустили коряка, дикари только мотали головами и еще крепче держали своего пленника. Чтобы сломить упорство туземцев, Ваксель приказал выстрелить из двух ружей. Эта мера увенчалась полным успехом. От шума выстрела, повторенного эхом, дикари упали на землю, а коряк, воспользовавшись их смятением, вырвался и побежал к шлюпке.

Скоро дикари оправились и знаками стали выражать желание помириться, но Савелий Ваксель не счел нужным обратить на них внимание. Наступила ночь, море начало бушевать, и шлюпка направилась к судну, стоявшему довольно далеко от берега.

На другой день семеро дикарей на одноместных байдарках подплыли к боту и в знак мира привезли подарки: дне шапки с соколиными перьями и вырезанную из кости фигуру. Их щедро отдарили и отпустили. Когда «Святой Петр» снялся с якоря и пошел мимо острова, дикари громко кричали. Были ли это приветствия или угрозы – неизвестно.

С этого дня начались всякого рода бедствия. Корабль пошел на юг, но поднявшаяся буря отбросила его на юго-восток. Буря продолжалась 17 дней без малейшего перерыва.

К этому присоединилась другая беда – матросы стали заболевать цингой и болезнь действовала так сильно, что почти каждый день кто-нибудь умирал.

В таком печальном положении находилась экспедиция, когда Беринг собрал совет и предложил на обсуждение: идти ли зимовать к американским берегам или возвратиться в Камчатку. Решили возвратиться и это была большая ошибка, что стало роковой ошибкой – американский берег был гораздо ближе, чем Петропавловская гавань. Однако Беринг должен был покориться решению совета.

Едва подул благоприятный ветер, судно пошло на север, а после 15 октября повернуло на запад. Два неизвестные острова, встретившиеся на пути, моряки приняли за Курильские острова. По этой ошибке, судно опять пошло на север и уклонилось от прямого пути.

Напрасно повернули судно опять на запад – берегов Камчатки не было видно. Между тем, цинга так свирепствовала, что рулевого поддерживали у руля под руки, а когда он выбивался из сил, его заменял такой же больной. Парусов поднимать не смели, потому что некому было бы их спустить. При этом паруса были так ветхи, что первый порыв ветра разорвал бы их в клочья, а заменить новыми, имевшимися в запасе, не хватало рук.

За беспрерывным дождем последовали град и снег. Ночи становились длиннее и темнее, каждую минуту можно было сесть на мель. Запас воды истощался. Матросы, оставшееся здоровыми, должны были работать за десятерых. Экипаж был близок к отчаянию.

В это тяжелое время много находчивости и присутствие духа выказал лейтенант Ваксель. Он увещевал матросов надеяться на Божью помощь и убеждал трудиться до последней возможности, чтобы содействовать общему избавлению. Эти слова ободряли матросов, и они делали все, что могли.

Судно продолжало идти на запад. Ни широта места, где оно находилось, ни расстояние от Камчатки не были никому известны.

4 ноября команда увидела землю. При ее виде матросы оживились. Но так как приближалась ночь, а берег был неизвестен, то сочли за лучшее остановиться в открытом море. На утро все снасти на левой стороне бота оказались порванными. Ваксель пошел доложить об этом Берингу, который лежал в каюте больной. Беринг велел ему собрать офицеров и составить совет.

Совет обратил внимание на негодность снастей, без которых бот не мог продолжать путь. Даже во время заседания приходили докладывать, что и остальные снасти рвутся. Запас воды уменьшался, стужа увеличивалась. Ничего больше не оставалось как пристать к берегу.

Судно направили к острову, беспрестанно измеряя глубину. На некотором расстоянии от острова, против отдельно стоящего утеса, бот бросил якорь, но канат порвался. Бурные волны швырнули бот на утес. Бросили второй якорь, но канат порвался прежде, чем якорь дошел до дна. Это печальное обстоятельство и спасло мореплавателей от неминуемой гибели. Только что собрались бросать третий, последний якорь, огромный вал поднял бот и перебросил его через утес. Моряки очутились в спокойных водах и могли безопасно стать на якоре.

Только на следующий день они поняли куда попали. Провидите привело их в такое место, где они могли иметь хоть небольшую надежду на спасете. Во всех других местах утесы не допустили бы пристать к берегу. Если бы бот выбросило на 20 сажень вправо, или влево, то он был бы разбит и экипаж бы погиб.

Отдохнув немного, Ваксель и естествоиспытатель Штеллер отправились на берег. Остров представлял безлесную, бесплодную страну, занесенную глубоким снегом. Не замерз только ручей, который с шумом стремился с гор – в нем оказалась пригодная для питья вода. Это было пока единственным утешением; все остальное наводило на грустные размышления. Куда поместить больных? Как оградить себя от стужи?

Между песчаными холмами около реки находились глубокие рвы. Их то и придумали очистить и покрыть парусиной на первый случай; а потом вырыть из-под снега лес и построить хижины. Вечером Ваксель и Штеллер вернулись на бот и представили рапорт Берингу.

На другой день отправили на берег людей, которые могли еще держаться на ногах, чтобы они приготовили рвы для больных. Потом стали перевозить самых слабых. Многие не вынесли свежего воздуха и, появившись на палубе, тотчас же умерли.

На острове водилось множество песцов. Непуганые людьми, звери их не боялись. Песцы бросились к трупам с такою жадностью, что едва можно было отогнать их. У некоторый они обглодали руки и ноги, прежде чем успели их похоронить.

Почти все больные, лежавшие в каютах, умерли. Уцелели только те, которые, хоть через силу, но двигались на воздухе.

С большой осторожностью перенесли командора. Его укутали, положили на носилки и только понемногу давали ему дышать свежим воздухом, чтобы постепенно приучить к нему.

Замечено, что энергия и бодрость духа служат лучшими противоцинготными средствами. Офицеры, которые беспрерывно должны были находиться на палубе, распоряжаться и трудиться наравне с матросами, менее всего пострадали. С ними находился постоянно и Штеллер. Этот человек был в полном смысле врач души и тела – он всюду вносил радость и умел сообщать ее окружающим.

Экипаж Беринга продолжала преследовать судьба. Бот сорвало с якоря, прилгало к берегу и стало заносить песком.

Только и оставалось утешения в мысли, что судно не унесло совсем и что весной из него можно будет выбрать материал для нового и возвратиться в Камчатку. При катастрофе пропала часть провизии, остальное перевезли на берег.

Наконец и офицеры скоро выздоровели. Между тем несчастный Беринг лежал при последнем издыхании. Он лежал несчастный в холодной яме, в которой беспрестанно его засыпало песком. Под конец он уже не велел огребать песок, говоря, что ему так теплее. Находившееся около него офицеры, удивлялись покорности, с которой он переносил свою участь. Он не только не роптал, но еще и окружающих его уговаривал переносить с терпением испытания и не терять бодрости духа.
Умер Витус Беринг 8 декабря 1741 года. Чтобы достойным образом предать тело земле, пришлось отрывать его из песка, которого навалилось на него по пояс. Умершего положили между его адъютантом и комиссаром, а над могилою поставили крест. Теперь на этом месте стоить памятник.

После смерти Беринга командование экспедицией принял на себя Ваксель. Он начал с того, что послал разведчиков в разный стороны, чтобы осмотреть страну и удостовериться, есть ли на ней жители. Спустя несколько дней разведчики вернулись и объявили, что людей па острове нет и следов, но что есть множество выдр и песцов. Взобравшись на высокую гору, разведчики убедились, что находятся на острове. Они видели много речек, по берегам которых рос кустарник и низкая рябина.

После разведки приступили к разбору и раскладке провизии. Несмотря на то, что из экипажа выбыло 30 человек, провизии не хватило, если бы экипаж не решился питаться морскими животными.

Начали с выдр или морских бобров. Мясо их было жестко и невкусно, но за то шкурки ценны. Их собирали в надежде, по возвращении на родину выгодно продать. За все время их убили 900 штук и мирно поделили между собою. Штеллер заработал больше других, так как ему, как доктору, платили иногда шкурками за врачебную помощь.

В марте выдры исчезли и на смену им появились морские коты. Охота за животными была чрезвычайно легка, так как в этом диком месте они не встречали человека и совсем не боялись его.

Еще в начале зимы, в пяти верстах от стоянки, выбросило на берег мертвого кита. Им пользовались, когда не попадалось других морских животных, почему и прозвали его провиантским магазином. Жир его топили, а мясо ели, хотя оно было далеко не свежее. В начале весны выбросило другого кита посвежее. На него и бросились, позабыв о первом.

В мае исчезли коты, пришлось попробовать противного тюленьего мяса. К счастью, попадались иногда сивучи, мясо которых было сносно.
Чрезвычайно радовались бедняги, когда им случалось раздобыть моржа, особенно молодого. Мясо моржа очень, напоминает говядину, а молодого –телятину; не даром морж зовется морской коровой.

Некоторые моржи весили до 200 пудов, так что мяса хватало надолго, но добывать животных было не легко.

Не имея снастей и не зная приемов промышленников, матросы подкарауливали зверей, когда они подплывали к берегу есть морскую траву; тут в них метали остроги, но очень часто не попадали; случалось, что морж срывал веревку и уходил вместе с острогой. Питательное моржовое мясо было очень полезно больным – поев его, они чувствовали большое облегчение.

В апреле приступили было к сломке старого судна и постройке нового. Все дружно принялась за работу. Офицеры первые подавали пример команде, трудясь неутомимо. За неимением смолы придумали разрубать новые якорные канаты и вываривать из них смолу. Таким образом добыли ее настолько, что могли осмолить киль, надводную же часть вымазали жиром.

10 августа 1742 года судно было спущено на воду, а 16 августа – команда оставила остров. В первый же день в судне появилась течь, и чтобы спасти его, пришлось выбросить за борть все, что было можно. Течь законопатили и 27 августа прибыли в Петропавловск.

Не мало страданий выпало и на долю Чириков, который на судне «Святой Павел» отправился одновременно с Берингом. От недостатка воды и пищи на судне развилась цинготная болезнь, жертвами которой стали 20 человек, в том числе 3 офицера. Чириков тоже заболел, и штурман Елагин, единственный из всех, способный отправлять службу, ввел судно в Петропавловскую гавань.

Летом 1742 года Чириков отправился искать капитан-командора Беринга и прибыл очень скоро к первому Алеутскому острову, который назвал именем Св. Феодора. Отсюда он поплыл он северу, увидал остров Беринга и, прокрейсировав у юго-западного мыса, направился в Охотск. Если бы он обошел весь остров, то нашел бы на нем своих товарищей, занятых в это время постройкою нового судна.

Так закончилась вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга и последняя в его жизни.

Литература: М. А. Лялина «Русские мореплаватели. Арктические и кругосветные». 1898г.