Пражская конференция 1919 года

Конференция заседала с 18 января до 28 июня 1919 г., т. е. около пяти с половиной месяцев. 

На Парижской конференции были представлены 27 госу­дарств, из них пять великих держав — США, Англия, Франция, Италия и Япония. Побеждённые страны — Германия, Австрия, Турция и Болгария — в выработке условий мира не принимали участия и своих делегатов на конференции не имели. Лишь к концу конференции, когда мирные договоры уже были состав­лены, делегации вражеских держав были приглашены в Париж для их подписания. Эти делегации в последний момент пыта­лись внести в договоры некоторые измене-ния, но большого успеха не имели. Совсем вне конференции стояла Советская Россия, которая не была приглашена на конференцию и деле­гаты которой вообще не появлялись в Париже. Больше того, как раз в это время ряд держав, участвовавших в Парижской конференции, в частности Англия и Франция, вели против Советской России открытую борьбу на полях гражданской вой­ны и путём интервенций.

Интересы и стремления стран, представленных на Париж­ской конференции, далеко не во всём совпадали, а приходили даже в прямое противоречие. Важнее всего было то, что это относилось к великим державам, игравшим решающую роль на конференции.

Франция требовала самых жёстких и крутых мер в целях обезвреживания Германии, считая, что без этого немыслимо обес­печение мира и безопасности в Европе. Мотивы, руководившие государственными деятелями Франции, были ясны. В эпоху франко-прусской войны 1870—1871 гг., население Франции и Германии было почти одинаково, составляя во Франции 37 и в Германии 41 миллион человек. 

К 1914 г. картина резко изме­нилась: в начале первой мировой войны население Франция достигало 40 миллионов, в то время как население Гер­мании выросло до 67 миллионов. Вместе с тем за прошедший 45-летний промежуток Германия далеко обогнала Францию в области экономического развития и с наступлением XX века превратилась в одну из самых мощных индустриальных держав мира. Соотношение сил стало для Франции крайне неблагоприятным. Война 1914—1918 гг. принесла Франции победу только потому, что она боролась против германского блока в коалиции с Россией, Англией и США. 

Вожди Франции на Парижской конференции прекрасно понимали, что такая коалиция представляет собой исключительный случай, и потому считали необходимым до конца использовать благоприятно за­жившуюся ситуацию для решительного ослабления Германии. Они требовали суда над виновниками войны во главе с самим кайзером. Они требовали раздробления Германии в виде со­здания независимой Баварии и образования из Рейнской обла­сти особой республики под протекторатом Франции. Они тре­бовали передачи Франции Саара с его богатейшими угольными залежами, ибо полагали, что в сочетании с железной рудой Эльзас-Лотарингии он обеспечит «третьей республике» положение первоклассной индустриальной державы. Они требовали полной ликвидации вооружённых сил Германии. Они требовала стопроцентного возмещения Германией нанесённого ею ущерба и оплаты пенсий жертвам войны. Они требовали оборонитель­ного союза Франции с США и Англией как гарантии против нового нападения Германии. Такова была линия Клемансо, ко­торый возглавлял и был душой французской делегации на Парижской конференции.

Однако эта линия не встречала полного сочувствия и под­держки среди других великих держав. Италия, представленная на конференции премьером Орландо и министром иностранных дел Соннино, больше всего интересовалась вопросами Адриатики (особенно судьбой Фиуме) и относилась довольно равно­душно ко всем другим проблемам, включая и проблему ослабления Германии. Англия, которая говорила на конференции устами своего премьера Ллойд-Джорджа, несмотря на наличие в стране различных течений общественной мысли, в основном всё-таки и на этот раз следовала своей традиционной «политике равновесия» на европейском континенте. Поэтому была против слишком большого ослабления Германии и против излишнего усиления Франции. Поэтому же она возражала против независимости Баварии и отделения Рейнской области от Германии. Поэтому же она старалась несколько облегчить Германии бремя репарации (которые не вполне устраивали её также и по соображениям собственной экономики).

Наконец, США ко времени Парижской конференции всё больше впадали в свой традиционно-привычный изоляционизм. Выход России из войны в 1917 г. и «неограниченная подводная война», проводив-шаяся немцами, временно вырвали Америку из оков изоляционизма. Она вступила в войну, она перебросила многочисленную армию во Францию, в знаменитых 14 пунктах президента Вильсона она сделала попытку дать «новый курс» мировой политике. Однако, когда враг был побит и непосред­ственная угроза миновала, вековые навыки мысли и чувств быстро взяли реванш. Когда Вильсон высадился в Европе, ру­ководящие силы американской политики больше всего думали о том, как бы им поскорее «уйти из Европы». Отдалённые от этого беспокойного континента Атлантическим океаном, они чувство-вали себя теперь в состоянии полной безопасности и ма­ло интересовались европейскими проблемами, в том числе проблемой обезвреживания Германии. Они были совершенно рав­нодушны и к пресловутым  14 пунктам. Власть изоляционизма в американской политике ярче всего была демонстрирована отказом сената ратифицировать под-писанные Вильсоном в Европе договоры, включая и устав Лиги наций.

Конечно, изложенные выше позиции четырёх великих держав в дни Парижской конференции не выступали столь чётко обна­жённо, как это изображено в ранее приведённых строках. Многое в то время было не так ясно, как сейчас, 25 лет спустя. Кроме того, борьба мировых сил на Парижской арене развивалась в сложной ткани живой жизни с её конфликтами и противоречиями, с её постоянным переплетением самых раз­нообразных моментов — личных, национальных, экономических, политических, военных. Поэтому борьба происходила не только между делегациями отдельных держав на конференции, но также и внутри самих делегаций и в недрах тех стран, кото­рые были представлены в Париже этими делегациями.

Наиболее ярким примером только что сказанного являлись США. Можно сильно сомневаться в приверженности как руко­водящих сил, так и широкого общественного мнения Америки к 14 пунктам Вильсона даже в момент их опубликования, т. е. в январе 1918 г. Но уже не подлежало никакому сомнению, что такой приверженности к ним не было год спустя, в январе 1919 г., когда открылись заседания Парижской конференции. Как только что упоминалось, США в это время торопливо возвращались в свою изоляционистскую скорлупу. Между тем Вильсон в декабре 1918 г. ехал в Европу всё тем же идеологом 14 пунктов, каким он был год назад. Находясь в Париже, он всё больше отрывался от настроений своей страны. На конференции президент по инерции и по убеждению продолжал отстаивать     14 пунктов и Лигу наций, в то время как США уже громко требовали «ухода из Европы». В результате между действительной позицией США и позицией представлявшего их президента возникла острая коллизия, которая сыграла самую гибельную роль в ходе и исходе парижских переговоров.

Аналогичные противоречия, хотя и в менее резкой форме, наблюдались в Англии. В политических кругах этой страны был глубокий раскол — между теми, кто склонялся к точке зрения Клемансо, и теми, кто склонялся к точке зрения Вильсона. В самой британской делегации на Парижской конференции имелись сторон-ники обоих взглядов, в частности лично Николсон принадлежал к поклонникам американского прези­дента. Между двумя крыльями английского общественного мнения шла острая борьба, и Ллойд-Джорджу в своей политике на Парижской конференции приходилось искусно лавировать между двумя лагерями. Это тоже не оставалось без влияния на ход событий в Париже.

Во Франции и Италии общественно-политические настроения были более единодушны, чем в США и Англии, однако и тут ясно прощупывались — правда, в более слабой форме — те же противо-речия между сторонниками «твёрдой» и «мягкой» линии в отношении Германии.

Кроме пяти великих держав на Парижской конференции при­сутствовало еще свыше двух десятков стран второго и треть­его ранга. Каждая из них имела свои собственные интересы, которые слишком часто приходили в противоречие с интере­сами других государств. Румыния и Венгрия, Болгария и Юго­славия, Чехословакия и Австрия, Польша и Чехословакия, Гре­ция и Албания, Турция и Греция — каких только споров не бы­ло между ними! Каких только отношений в этой связи не скла­дывалось между малыми государствами и большими!

Совсем в стороне находилась Россия. Октябрьская револю­ция превратила её в Советскую страну, и все державы Запада не только порвали с ней отношения, но и повели против неё жестокую борьбу. В момент открытия Парижской конферен­ции гражданская война и иностранная интервенция были в полном разгаре. О приглашении Советской России в Париж для участия в мирных переговорах при таких условиях, конечно, не могло быть и речи. Особенно резкую позицию в этом вопросе занимала Франция. Однако отсутствие России на кон­ференции, которая должна была решить судьбу Европы на много лет вперёд, тревожило и беспокоило более дальновидных политиков. Вильсон и Ллойд-Джордж в январе 1919 г., в самом начале Парижской конференции, провели решение пригласить все существо-вавшие в то время «русские правительства» на Принцевы острова (в Мраморном море) для переговоров о восстановлении мира в России. Как известно, совет­ское правительство на это согласилось. Однако Франция совместно с правыми кругами Англии сорвала предполагав­шиеся переговоры, «посоветовав» белогвардейским «правитель­ствам» отклонять предложение конференции. 

Тогда Вильсон отправил в Москву для переговоров с Лениным о мире специального делегата. Однако и из этой попытки по разным при­чинам, а главное, благодаря враждебности Франции, ничего не вышло. Сам Никольсон в те дни также относился к числу людей, понимавших всю опасность игнорирования России в вопросах, касающихся будущего устройства Европы. Ему, знавшему Рос­сию по работе своего отца в Петербурге, это было яснее, чем многим другим участникам переговоров. В дневнике Никольсона мы находим немало записей, на разные лады подчёркивающих эту мысль. Тем не менее Советская Россия так и осталась в стороне от Парижской конференции. Больше того, конференция в конечном счёте приняла явно антисоветское заострение. 

Из­вестно, что многие из белогвардейских лидеров постоянно толклись в кулуарах конференции и оказывали на неё значи­тельное влияние в «русском вопросе». Известно также, что союзники в особом секретном параграфе перемирия согласи­лись не требовать ухода германских войск с занимавшихся ими в то время русских территорий. Именно эти германские войска с благословения и при поддержке Антанты осуществляли интервенцию в Прибалтике. Известно далее, что, используя данный прецедент, немцы в ходе Парижской конференции неоднократно предлагали союзникам свои услуги для подавления революции в России.

Но особенно ярко антисоветская линия конференции выяви­лась в вопросе о Польше. Конечно, создание независимой Польши в основе своей отвечало справедливым требованиям польского народа, и против этого никто не мог возражать. Иначе, однако, обстояло дело с вопросом о границах Польши. Первоначально, ещё накануне подписания перемирия, француз­ский министр иностранных дел Пишон, поддержанный маршалом Фошем, в переговорах с союз-никами в Париже требовал для Польши границ 1772 г. Бальфур от имени Англии и пол­ковник Хауз от имени США решительно возражали против предложения Пишона, и последнему пришлось на этот раз от­ступить. Однако в дальнейшем французы всё-таки взяли частичный реванш: ещё во время конференции союзники дали согласие на отправку в Восточную Галицию польской армии генерала Галлера, которая там решительно выступила против украинцев. А ещё позже Парижская конференция отказалась твёрдо фиксировать восточную границу Польши и тем самым открыла ворота для последующего захвата Польшей Западной Украины и Белоруссии.

Это недопущение Советской России к участию в решении будущих судеб Европы и фактическое превращение Париж­ской конференции в антисоветский центр явились одним из самых коренных дефектов ликвидации первой мировой войны, роковые последствия чего в полной мере выявились уже в на­ши дни.

Наконец, была ещё одна крупная сила, которая действовала в период парижских переговоров на международной арене и оказывала немалое влияние на работу конференций, — это сама Германия. Правда, Германия, подобно всем другим вражеским странам, к париж-ским переговорам формально не была допущена. Тем не менее призрак Германии всё время незримо присутствовал на Парижской конференции, и на него невольно оглядывались все другие участники. Ибо, хотя в ноябре 1918 г. Германия была побеждена, она не была окон­чательно добита. Территория Германии не была оккупирована союзными войсками, и самая мысль о такой оккупации была крайне непопулярна среди англичан и американцев. Воору­жённые силы Германии, потерпевшие поражение, не были разгромлены, а спокойно отступили в пределы своего отече­ства. 

Мощная экономическая машина Германии, в частности ее тяжёлая индустрия — эта база милитаризма, — осталась в пол­ной неприкосновенности. Начавшаяся было в ноябре германская революция не получила глубокого развития. В январе 1919 г. Карл Либкнехт и Роза Люксембург были убиты представите­лями военщины. После того силы реакции стали быстро оправ­ляться от «ноябрьского шока». Юнкерство, крупные промышленники, генералитет, ловко используя готовых к услугам Носке, Шейдеманов и Эбертов, начали упорно и не без успеха отвоёвывать потерянные было позиции. 

К концу Парижской конференции Германия была значительно сильнее, чем перед её открытием. Наоборот, державы-победительницы к концу Парижской конференции были значительно слабее, ибо за полгода парижских переговоров согласия между ними стало меньше, а союзные армии все время неудержимо демобилизовались. Руководители Парижской конференция всё это прекрасно чувствовали и понимали, и меняющееся соотношение сил не могло не отразиться на их решениях, несмотря на отсутствие немецких делегатов за столом конференции. Недаром, как рассказывает Никольсон в своем дневнике, в последней стадии переговоров представители держав-победительниц были охвачены почти паническим страхом: а вдруг немцы не захотят подписать Версальский договор?

Таковы были основные мировые силы, фигурировавшие на международной арене в эпоху Парижской конференции. Борьба между этими силами привела в конечном счёте к компромиссу, который отлился в форму Версальского договора и связанных с ним соглашений. Компромисс был достигнут путём сильного «смягчения» линии Клемансо. Раздробление Германии не состоялось, и вместо Рейнской республики под протекторатом Франции Клемансо получил лишь демилитаризацию Рейнской области, демилитаризацию, которая в 1936 г. была самовольно ликвидирована Гитлером. Саар был передан Франции, но лишь сроком на 15 лет, и в 1935 г. с помощью фальсифицированного нацистским террором плебисцита возвращён немцам. 

Германия была "разоружена", но ей была оставлена 100-тысячная армия и небольшой военный флот, из которых впоследствии выросли миллионные орды Гитлера. На Германию были наложены репарации, однако их формы и характер были так плохо про­думаны, что в конечном счёте Франция от них получила очень мало. Кайзер не только не был судим как виновник войны, но нашёл себе тихое убежище в Голландии и, прожив здесь в ка­честве «короля в изгнании» почти четверть века, спокойно умер в своей постели уже в дни второй мировой войны. За несо­стоявшийся суд над кайзером и его коллегами Франция была «компенсирована» внесением в Версальский договор деклара­тивной статьи, возлагавшей на Германию ответственность за развязывание войны.

Таков был версальский компромисс, подписанный 28 июня 1919 г. Пять месяцев спустя он был отвергнут Соединёнными Штатами, сенат которых отказался ратифицировать Версаль­ский договор. К чему этот договор привёл два десятилетия спу­стя, мы хорошо знаем по собственному опыту.