Альминское сражение 8 (20) сентября 1854 года

Краткий очерк обстановки перед сражением.

Подстрекаемая Францией Турция не охотно выполняла принятые ей на себя по Адрианопольскому миру, обязательства, а когда Император Николай I потребовал в 1853 году подтверждения прав России на покровительство святым местам в Палестине и выразил желание отремонтировать купол храма Св. Воскресения в Иерусалиме, то Турция высказала чрезвычайное упорство, и даже на угрозу России занять Дунайские княжества, ответила решительным отказом. Это и повело к войне сначала с одной Турцией, а позже с принявшими ее сторону Францией, Англией и Сардинией. Даже только что спасенная Россией Австрия готовилась усилить ряды русских врагов.

Военные действия, начавшись в октябре 1853 года отличались нерешительным характером. Занимая левый берег Дуная, Россия ограничилась отражением нападения турок.

Турецкий флот в это время крейсировал в Черном море и подвозил боевые и продовольственные припасы кавказским горцам, действовавшим по наущению Порты и англичан, против русских на Кавказе. Чтобы воспрепятствовать этому, вице-адмирал Нахимов, узнав, что турки укрылись от плохой погоды в Синопской бухте, 18 ноября с эскадрой в 8 судов, при 716 орудиях, прибыл к Синопу и вступил в бой с турецкими кораблями, пароходами и береговыми батареями. Синопское сражение началось в час дня, а уже к 4 часам весь неприятельский флот, в составе 11 судов, 476 орудиях, был разбит. Эта победа ускорила разрыв с Францией и Англией и союзный Англо-Французский флот в конце декабря вошел в Черное море.

Весной 1854 года решено было начать энергичное наступление вглубь Турции. Но враждебное настроение Австрии заставило русских не только отказаться от этого плана, но даже опасаться за свой тыл и фланги. В силу этого обстоятельства решено было ограничиться овладением Силистрией (портовый город на северо-востоке Болгарии).


6 мая были начаты осадные работы, но русские главнокомандующие графа И. Ф. Паскевич "Эриванский", находившийся все время под гнетом мысли о возможности быть отрезанным австрийцами от своей базы, действовал нерешительно, и в первой половине дня приказал снять осаду и начать обратную переправу на левый берег Дуная. К концу августа русская армия очистила Дунайские княжества (тотчас же занятые австрийцами), и отошла в пределы Российской Империи.

На азиатском театре, несмотря на частные успехи, наши отряды отошли к своим границам.

Силы и планы действий сторон.

В первой половине 1854 года союзники высадились в Варне. Одновременно их флоты были направлены в Балтийское море, в Белое море (бомбардировка Соловецкого монастыря) и в Тихий океан (порт Петропавловский), но нигде успеха не имели.

Добившись очищения княжеств, союзники, не имея возможности отдаляться от моря (при десантных операциях всегда ощущается недостаток обоза, который заменяется флотом), решились перенести свои операции в Крым и овладеть Севастополем, стоянкой Российского Черноморского флота, для уничтожения всех расположенных в городе верфей, доков, мастерских и морских складов.

На взятие Севастополя особенно настаивала Англия, так как его падение вело к серьезному ослабление Российского морского могущества.

13 августа 1854 года союзные войска под начальством маршала С. Арно в числе 28000 французов (при 68 орудиях и 2900 лошадях), 26400 англичан (при 54 орудиях и 1100 лошадях) и 7000 турок начали в Варне посадку на суда и 2 сентября подошли к Евпатории, в 30 верстах южнее которой произвели высадку.

Высадка была произведена без всякого противодействия со стороны России, так как русский флот, несравненно численно слабейший и не имевший паровых судов, должен был избегать боя, к тому же во время подхода союзного флота к берегам Крыма на море господствовало полное безветрие, лишавшее русский парусный флот возможности двигаться.

Появление союзников в Крыму застало русского главнокомандующего князя Меньшикова врасплох - он не предполагал, что союзники начнут военные действия осенью. Эта уверенность в нем была настолько велика, что даже на настоятельные просьбы Тотлебена начать работы по укреплению Севастополя отвечал отказом, что повело к потере времени. Подавленный неожиданностью он растерялся. Ему не с кем было посоветоваться, так как у него не было ни начальника штаба, ни самого штаба, ни доверенных ли, на которых он мог бы положиться.

События застали его с 35-тысячной армией при 84 орудиях на позиции за р. Альмой, где он решил задержать противника.

Исходная позиция перед боем, ее подготовка и расположение русских войск.

Позиция находилась на высотах левого берега реки, от устья до д. Тарханлар. Ее протяжение составляло около 7 верст. Возвышенная местность левого фланга Алмы круто обрывается к стороне моря и реки, на протяжении от устья до восточной окраины д. Алма-Тамак. Далее высоты спускаются к реке более отлого, в особенности между деревнями Бурлюк и Тарханлар. Большим, широким оврагом, идущим к югу от деревни Бурлюка, позиция делится на две части:восточную - более доступную и западную - труднодоступную.

Высокий крутой берег между мысом Улукуллом и устьем реки прикрывал позицию от действий со стороны моря.


Река Алма, проходимая в брод, течет в широкой долине среди садов и виноградников. По реке расположены деревни: Алма-Тамак - близь устья, Бурлюк и Тарханлар - восточнее дороги из Евпатории на Севастополь. У д. Бурлюка через реку был деревянный мост.

Правый берег Алмы совершенно открыть на расстояние 5-6 верст, только небольшая прибрежная полоса моря около устьев реки скрывается высоким обрывистым морским берегом.

Позиция русских являлась весьма удобной для обороны, но была сильно растянута.

Войска были расположены следующим образом:
На левом фланге, правее дороги из деревни Алма- Тамак в деревню Аджи-Булат, в первой линии, были поставлены четыре резервных батальона Брестского и Белостокского полков, за ними стоял Тарутинский полк, а в частном резерве – Московский полк, с батареей 17-й бригады.

Пространство от левого фланга до моря, протяженностью до 2 верст, было совсем не занято, так как военачальники опасались огня союзного флота и считали при этом левый берег Алмы на этом участке недоступным для неприятеля. Только у деревни Аклез, для наблюдения со стороны моря, был поставлен батальон Минского полка.

В центре стояли две батареи 16-й бригады, а за ними Бородинский полк.

Правый фланг, к востоку от Евпаторийской дороги, составляли Казанский и Суздальский полки, за которыми во второй линии были расположены Владимирский и Углицкий полки. Впереди Казанского полка, за эполементом (бруствер для прикрытия войск на открытой местности), стояла батарея 16-й бригады, а впереди Суздальского - две батареи 14-й бригады из которых одна также была за эполементом. Позади Углицкого полка стояли две Донские батареи.

Общий резерв, расположенный за центром, у Евпаторийской дороги, составляли: Волынский и три батальона Минского полка с батареей 17-й бригады, гусары и казаки.

Вся пехота была построена в глубоких колоннах (к атаке), только резервные батальоны и часть Суздальского полка стояли в ротных колоннах.

В садах и виноградниках впереди позиции были рассыпаны 6-й стрелковый, 6-й саперный и сводно-морской батальоны.
Войсками левого фланга командовал начальник 17-й пехотной дивизии, Генерал-Лейтенант Кирьяков, а центра и правого фланга – Генерал от Инфантерии Князь Горчаков 2-й.

Расположение войск на позиции было весьма неудобно: обе боевые линии были сведены с высот и поставлены совершенно открыто на скатах и у их подошвы, расстояние между линиями были крайне стеснены, а стрелки выдвинуты вперед слишком недостаточно и расположены в лощине (расстояние между линиями не превосходили 150 шагов, стрелки были рассыпаны впереди батальонов не далее 50 шагов, а например вереди Бородинского полка - всего в 10 шагах).

Старшие начальники не были ориентированы и не получили перед боем никаких указаний.
Усиления позиций в фортификационном отношении сделано не было, если не считать двух окопов для батарей на правом фланге.

Ход боя.

Утром 8 сентября 63-тысячная союзная армия начала наступление: французы шли ближе к морю, направляясь на русский левый фланг и центр, а англичане - уступом назад, на русский правый фланг. Каждая из союзных армий имела в резерве по одной дивизии. За французами шли турки.

План неприятеля состоял в отвлечении левого фланга русских войск путем обхода, с целью нанести решительный удар в центре (французы) и с правого фланга (англичане).

Обходная французская колонна (дивизия Боске), выступившая раньше прочих, незаметно подошла берегом моря к устью Алмы. Часть союзного флота приблизилась к берегу и начала обстреливать левый фланг позиции, что заставило его несколько отойти назад. Русские стрелки, расположенные в долине реки, вынуждены были отступить на высоты его левого берега.

Остановившись близь устья реки, Боске произвел рекогносцировку левого берега и, убедившись в его доступности, быстро перевел туда сначала одну бригаду с батареей, а затем и остальную часть своей дивизии (французы были насколько изумлены, не встретив русских войск на Левом берегу Алмы, лучше всего доказывают слова Боске, произнесенные им во время перехода через реку: «эти господа (т. е. русские), кажется, решительно не хотят драться»). Батальон Минского полка, стоявший у деревни Аклез, под натиском превосходящих сил, начал отступать к деревне Орта-Кисек.

Во время одной из схваток, командир этого батальона, подполковник Ракович, спас знамя, убив овладевшего им французом.

Чтобы остановить французов и выручить отступающей батальон, начальник артиллерии армии, Генерал-Майор Кишинский, выдвинул 4-ю батарею 17-й артиллерийской бригады. Снявшись в расстояния не более 300 сажень от неприятеля, командир батареи, подполковник Кондратьев, открыл меткий огонь, вскоре сюда же прибыла и 5-я батарея той же бригады.

В самое короткое время неприятель перебил половину русской прислуги и большую часть лошадей, но самоотверженная деятельность русских батарей, до последней минуты отстаивавших свои позиции, задержала французов и позволила Минскому батальону отступить в порядок.

Вскоре русский левый фланг, по распоряжение главнокомандующего, был усилен Московским полком, а потом и остальными батальонами Минского полка. Но в это время Боске, протянув на себя часть русского левого фланга и резерва, тем самым облегчил переход через Алму остальным французским войскам. Поэтому ко времени прибытия подкреплений, русские войска уже имели против себя сначала одну, а затем и две французская дивизии.

Русские войска мужественно оборонялись. Особенно упорно дрались Московский и Минские полки, пытавшееся остановить неприятеля атаками в штыки. Но французы уклонялись от атак и расстреливали русских из штуцеров. Оба командира полка и большая часть офицеров выбыли из строя.

Угрожаемые превосходящими силами с фронта и фланга, русские войска левого фланга и центра начали отступать.

Таким образом бой на левом фланге уже кончался, тогда как на правом он был еще в полном разгаре.

Англичане подошли несколько позже французов. Воспользовавшись отсутствием сопротивления переходу Боске, французы направили и остальные свои войска на русский левый фланг, поэтому, англичанами, пришлось принять ближе к французам, вследствие чего предполагаемая атака с правого фланга спелась к фронтальной.

Передовые полки англичан перешли реку, но были встречены огнем и отброшены назад. Подкрепив свои войска гвардией, англичане снова перешли реку и взобрались на левый берег.

Чтобы сбросить неприятеля, Князь Горчаков направил в атаку два батальона Казанского полка. Но англичане, хорошо знавшие преимущества своего вооружения, не приняли этой атаки, отошли за реку и встретили наши батальоны жестоким картечным и штуцерным огнем. Казанцы, потеряв своего командира Полковника Селезнева, и понеся большая потери, должны были отойти. Англичане снова двинулись вперед и заняли эполемент.

Тогда Князь Горчаков и начальник 16-й пехотной дивизии, Генерал-Лейтенант Квицинский, лично повели в атаку два батальона Владимирского полка.

Без выстрела, сплошною стеною повалили Владимирцы на англичан, дружным ударом выбили их из эполемента и опрокинули к реке.
Желая еще более задержать неприятеля, чтобы дать возможность отойти русской артиллерии, Князь Горчаков снова повел Владимирцев. Имея впереди офицеров, русские храбрые батальоны неудержимо бросились вперед, настигли англичан и завязали с ними жестокую свалку.

Несмотря на превосходство в силах, первая линия англичан дрогнула и стала отступать. Но в это время войска русского левого фланга и центра уже отошли и места их заняли французы, несколько неприятельских батарей открыли огонь по войскам русского правого фланга. Тогда начал отходить и Владимирский полк, который вынес здесь всю тяжесть боя на своих плечах и дал возможность отступить русской расстроенной артиллерии. Владимирский полк потерял 49 офицеров и 1200 нижних чинов, командир полка, полковник Ковалев, был убит.

Отступление к Севастополю.

В сражении под Альмой русские потеряли 5600 человек, в том числе до 200 офицеров. Урон союзников достигал до 3500 человек.
После боя русская армия сначала отступила за р. Качу, а затем к Севастополю.

При отсутствии распоряжения и связи в действиях, отступление не могло быть произведено в порядке. Поэтому особого внимания заслуживают действия генерала Кишинского и командира Волынского полка, полковника Хрущева. Первый из них облегчил отступление войск с поля сражения огнем трех батарей, а второй, по собственному почину, образовал арьергард, которым и прикрывал все время отходившую к Севастополю армию.

Союзники не преследовали русские войска и только 10 сентября начали свое движение к Севастополю.

Оценка действий в Альминском сражении.

Оставление без наблюдения русского левого фланга дало возможность неприятелю появиться там неожиданно и с большими силами. Расположение войск на позиции и способ построения их - затруднили ведение боя и повлекли за собою огромные потери. Отсутствие предварительных распоряжений и управление боем - привели к полной несвязности в действиях.

Кроме этого, неприятель обладал почти двойным превосходством в силах, был вооружен несравненно лучше и действовал в рассредоточенных боевых порядках.

Преимущества союзников в вооружении и в способе ведения боя весьма невыгодно сказались для русских во время сражения. Вот что говорить по этому поводу Тотлебен: «В Альминском сражении пехота наша, вооруженная гладкоствольными ружьями, могла поражать неприятеля с расстояния не более 300 шагов, между тем как неприятель открывал по нашим войскам огонь с расстояния 1200 шагов и более. Следовательно, не подвергаясь потерям сам, наносил вред нашим войскам и ослаблял их. Когда же близость расстояния, на которое подходил неприятель к нашим войскам, могла, по-видимому, уравновесить жребий борьбы, тогда уже огонь наш не мог бороться с неприятельским, потому что батальоны уже были предварительно, еще на дальнем расстоянии, ослаблены и значительно расстроены.

Неприятель, хорошо понимавший свое превосходство в вооружении, всякий раз как батальоны наши двигались в атаку, уклонялся от рукопашной схватки и, отступив на некоторое расстояние, открывал убийственный огонь, как стрелковою цепью, так и линией развернутых батальонов. Продолжая наступление, наши колонны подвергались только страшным потерям и, не будучи в состоянии вынести града пуль, которыми их осыпали, ослабленные и расстроенные, должны были отступать, не дойдя до неприятеля. Таким образом, большинство наших атак оканчивалось полною неудачею.

Но не одна пехота страдала от нарезного оружия: при небольшой дальности тогдашних орудий, самым страшным врагом нашей артиллерии являлись опять-таки неприятельские штуцера, так как в самое короткое время большая часть прислуги и лошадей бывала перебита. Выехавшая для поддержки нашего левого фланга 4-я батарея 17 й артиллерийской бригады тотчас же понесла сильные потери. «Неприятельские стрелки», пишет Тотлебен, «хорошо прикрытые местностью, и, стреляя с расстояния не более 300 сажен, не дозволяли нашим легким орудиям приблизиться на дистанцию хорошего прицельного выстрела и в самое короткое время батарея потеряла из 100 человек прислуги 48 убитыми и ранеными и еще большую потерю понесла в лошадях».

Вообще выяснилась полная невозможность гладкой артиллерии бороться с нарезным ружьем. Поэтому, русская артиллерия не могла способствовать успеху атаки своей пехоте и сопровождать ее в бою.

Тем не менее, сражение на Алме внушило союзникам глубокое уважение к боевой доблести русских войск и показало - с каким противником им придется иметь дело.

В общем русские войска, принужденные драться при крайне неравных шансах, оказали отчаянное сопротивление, и неудачу следует приписать не их «отрицательной храбрости», как доносил Государю князь Меньшиков, а «дурному управление войсками», как оценил распоряжения главнокомандующего Император Николай I.

"История русской армии. Переходная эпоха (1815-1856гг.). Выпуск IV". С. Михеев. 1911г.