Исторический очерк основания г. Псков

Согласно преданию, которое впервые было записано в Степенной книге XV века, город Псков был основан во времена благоверной княгини Ольги. Однако составитель Псковской летописи, которая относится к XIV или к концу XIII века, тщательно изучив историю города, мог лишь сказать: «О Пскове не упоминается в летописях, кто его основал и кем был населён. Известно только, что он существовал уже в то время, когда князья Рюрик и его братья пришли княжить из Варяг в Словене. Это подтверждается тем, что Игорь Рюрикович взял себе жену Ольгу из Пскова».

Из этих двух сказаний ясно, что Псков — одно из древнейших русских поселений.


В XII веке это был один из значимых русских городов, который даже вступал в борьбу с Великим Новгородом, крупным центром славянского поселения. Великий князь Ярослав Владимирович, когда переезжал из Новгорода на великое княжение в Киев, дал новгородцам право самим выбирать князей.

Псков, будучи пригородом Новгорода, в XII веке присваивает себе такое же право. Когда новгородцы, оскорбленные отъездом князя Всеволода Мстиславича в Переяславль вторично, не приняли его. Тогда псковичи, при помощи некоторых из знатных новгородцев, бежавших в Псков от произошедших раздоров в Новгорода, убедили Всеволода остаться у них на княжение.

Менее года княжил Всеволод во Пскове, но факт избрания князя по своей воле совершился. Всеволод, или во святом крещении Гавриил стал защитником и покровителем Пскова. Правда, после смерти Всеволода Псков не всегда владел правом избрания князей по своей воле, и не редко должен был просить у Новгорода себе князя или даже наместника. Но особенные исторические обстоятельства придавали особенное значение Пскову.

В XIII веке на берегах Балтийского моря утверждается орден Меченосцев, и который овладевает Лифляндией – страной, жители которой издавна платили дань Святой Троице. Быстрые успехи рыцарей в покорении своему владычеству чуждых племен, приближение их к псковским границам, частые набеги на псковские земли, и наконец завладение в 1223 году русским городом Юрьевым (Дерптом), не могли не наводить опасения псковитянам за целость их владений.

Напрасно они обращались за помощью то в Великий Новгород, то к Литве. Ни в том, ни в другом месте действительной помощи отыскать они не могли. Новгород, вовлеченный в двухвековую борьбу за уделы и занятый своими торговыми интересами, не мог обратить строгого внимания на западный границы своих прежних владений и, если предпринимал походы против немцев по просьба псковичей, то это делалось по большей части так, что походы его приносили для Пскова не столько пользы сколько вреда.

Новгородская рать обыкновенно состояла из охочих людей и цель войны была не столько усмирение соседа, прекращение его дальнейших замыслов, сколько та чтобы выказать свое удальство, а иногда новгородцы ходили в поход и по простой привычке к грабежу. Новгородские дружины обыкновенно нападали на немецкие села, грабили, опустошали их, убивали жителей и с добычей возвращались домой, оставляя затем псковичам расплачиваться за такие набеги.

Псковичи не могли не замечать этого, а потому, когда новгородский князь Ярослав в 1228 году вознамерился было идти в Псков, чтобы оттуда напасть на рижан, псковичи, узнав о таком намерении, положили не пускать князя к себе и заперли город, а к Ярославу послали послов, которые на укор князя, что псковичи держат сторону неверных, говорили: «кланяемся тебе князь и новгородцам и вам на ваши слова ответствуем: на войну с вами неидем … что мы с Рижаны мир учинили, в том вам нет порока, вси бо мы вернии и невернии человеки от единого Адама дети, и нам нет с ними никакой разности: того ради улюбили лучше пожить в покое и любви, нежели во вражде и войне; злу же их и беззаконию не прилепляемся, но в мире со всеми жить добре. Ты княже умный и смышленный, помысли и рассуди, ежели сие Рижане беззаконии, видя наше состояние смиренное и любовное, познают истину и обратятся на путь спасения, то нам есть честно и полезно; если хотя и пребудут в том, как они есть нам нет от них ни вреда ни бесчестия. Вы же нас много обидели в Колывань ходили, взяли серебро, сами возвратились не учиня правды по общему согласию города не взяли и нам ничего не дали. Також у Кеси и Медвежьей головы вы не учинили, а они братию нашу за то на озере побили. Вы токмо начав войну и получа добычу отходите, а мы всегда остаемся с ними во вражде».

Если новгородцы так действовали, что Псков должен был опасаться их вмешательства, то тем менее он мог ожидать помощи от литовцев, которые одинаково смотрели и на немцев, и на псковичей: воевали и мирились, смотря потому, откуда можно было извлечь более для себя выгоды.

В 1237 году Псков уже в союзе с немцами делал набеги на безбожную Литву. Но миролюбивые отношения псковичей к немцам не помогли ослабить стремления последних распространить свое владычество и на сам Псков и даже овладеть городом. Это случилось в 1240 году. Изгнанный из Пскова князь Георгий Владимирович, бежал в Лифляндию и с целью отомстить псковичам за свое изгнание, напал на Изборск. Хоть города взять не мог, но немцы успели склонить к измене одного знатного псковича Твердилу Иваньковича, который впустил немцев во Псков. Однако, когда немцы вздумали учредить во Пскове свое правление и даже посадили своих судей, то большая часть жителей бежала в Новгород. Знаменитая победа Александра Невского на льду Чудского озера возвратила псковичей в родной город. С ливонцами же началась та ожесточенная вековая вражда, которая могла кончиться только соединением обеих земель под властью одного государя.

Испытанное, хотя и на короткое время, чуждое владычество придало псковичам ту силу и энергию, с какими они начали тяжкую борьбу за свою свободу и самостоятельность. К большему подкреплению их мужества в Пскове являемся князь, как бы нарочно посланный Провидением защитить родину Ольги от новых насилий со стороны ливонцев.

В 1266 году из Литвы прибыл бежавший от семейных раздоров князь Довмонт. Псковитяне приняли его на княжение, а Довмонт принял святое крещение и имя Тимофей. Быстрыми и удачными нападениями на Литву и ливонцев своей неустрашимости, самопожертвованием и умением во время воодушевлять свою дружину, преданности к вновь принятой им вере, он снискал общую расположенность и любовь псковичей. Его воззвания в критически минуты «братья мужи псковичи, кто стар, тот отец мне, а кто млад, тот брат» и впоследствии на долго были воодушевляющими словами псковских вождей. 35-летнее его княжение было героическим периодом псковской истории.

Блистательной победой, одержанной над немцами на берегу Пскова под самым городом, он заключил ряд своих беспрерывных подвигов на защиту и укрепление своего нового Отечества. После смерти благоверного князя Довмонта ливонцы еще долго не смели беспокоить псковитян и только через 24 года они осмелились снова приступить к Пскову. Но в это время Псков уже был укрепленным городом. Еще Довмонт в 1266 году положил основание небольшой каменной стены, соединявшей собой деревянные стены, идущие по берегам рек Великой и Псковы от устья последней. В 1309 году укрепление домантово уже осталось в средине, потому что в этом году построена была новая каменная стена, обнимавшая собой посад, находившийся за домантовой стеной. Эта стена называется средней, потому что впоследствии так же как и домантова была окружена выстроенной большой стеной вокруг всего города. Нападение немцев не были уже так опасны как прежде. Ливонцы не могли также не замечать возрастающей силы Пскова и потому ограничивались нападением на псковские села. Псковитяне платили тем же.

Обезопасив себя извне, Псков также укреплялся и внутри. Постоянное военное положение требовало во многих случаях самостоятельного образа действий и мгновенного решения. Хотя Псков в это время избирал по своей воле князей и управление было, подобно как и в Новгороде – вечевое, но все же Новгород, как митрополия, не мог не вмешиваться во внутренние дела псковичей.

В церковном же отношении Псков был совершенно зависим от Новгорода. В Новгороде имел место пребывания владыка новгородский и псковский, который для заведывания церковными делами держал в Пскове своего наместника из новгородцев. По тесной связи церковных дел с политическими Псков не мог быть свободным от вмешательства новгородцев в его дела. Но такое вмешательство не могло нравиться псковичам потому уже, что интересы Пскова не всегда совпадали с интересами Новгорода.

Жизнь обоих городов сложилась под различными условиями. Новгород – торговый пункт северной Руси стремился разными путями расширить свои торговый предприятия и считал все остальные свои пригороды не более как агентами, предоставляя им всю ответственность за свои предприятия. Так, выменивая товары в своих отдаленных селах и пригородах и скапливая у себя богатства, он мало заботился о безопасности своих владений от нападения соседей, и только в крайнем случае, когда страдала торговля, он оказывал иногда помощь своим отдаленным согражданам. Границы враждебных соседей были удалены от Новгорода.

Псков также начал развиваться под условием торговых стремлений жителей, но здесь торговля не была так безопасна, как в Новгороде. Находясь на одном из путей сбыта новгородских товаров и пользуясь удобствами сообщения иностранными торговыми городами, он должен был и торговать и вместе постоянно воевать за охранение своих владений. Привыкнув встречать бездействие со стороны новгородцев, для поддержания своего существовали он должен был действовать решительно, а такое действие для новгородцев, привыкших видеть в псковичах только своих агентов, казалось самоуправством и нередко ими предпринимались походы для покорения Пскова. Для устранения этого незаконного вмешательства псковичи ходатайствовали было у московского митрополита иметь отдельного у себя Владыку, но это ходатайство осталось безуспешным. Думали было найти опору в литовских князьях, но литовские князья не могли ужиться с вольным правлением Псковского Вече.

Время взяло свое. В XIV веке и Новгород, подобно Пскову, должен был взяться за оружие уже не для набегов на неприятельские земли, а для охранения своих собственных владений. В 1347 году шведский король Магнус напал на северные новгородские крепости, завладел Ореховцем и угрожал нападением на сай Новгород. Новгородцы сами собой не могли защищаться и обратились за помощью к псковичам. Псковичи поспешили во время, но в тоже время, воспользовавшись стесненными обстоятельствами новгородцев, потребовали у них заключения договора, по которому:
1) новгородцы должны считать Псков не иначе как своим меньшим братом, а не подвластным;
2) посадников своих не присылать и псковичей не судить;
3) по духовным делам владычным наместникам быть не из новгородцев, а из псковичей и в Новгород духовных под суд не привлекать. Договор этот новгородцы должны были утвердить.

XIV и XV века были самым блистательным временем существовала Пскова.

Но своему собственному усмотрению и желанию входить в сношения со своими соседями, заключать мирные договоры отдельно от Новгорода, входить в договоры с усилившимися в то время князьями московскими. Под условиями внутренней свободы торговый предприятия его расширяются. Псков принимает непосредственное участие в заграничной торговле и становится членом известного Ганзейского союза. Немецкие купцы открыли свою контору на Завеличьи, a псковские купцы завели свои конторы в Новгороде, Нарве, Риге, Ревеле и других городах. Особенно же усилилось значение Пскова для иностранцев, когда после покорения Новгорода великим московским князем, капиталы новгородских купцов значительно оскудели, когда сама торговля должна была подчиняться стеснительным московским порядкам, таможенным сборам и другим повинностям, о необходимости которых новгородское купечество никогда не помышляло. Псков, для иностранцев становится единственным торговым русским пунктом, где они могли еще свободно променивать свои товары.

Когда же в 1495 году великий московский князь, вследствие незаконной казни в Ревеле двух русских купцов, велел схватить всех ганзейских купцов, находившихся в Новгороде, то здесь надолго запустел знаменитый гостиный двор. Новгородская заграничная торговля совсем перешла в Псков.

С развитием торговли население Пскова быстро увеличивалось, посады за построенной в 1309 году стеной густо заселились, и к концу ХV века уже потребовалась новая стена. Эти стены тянулись на протяжении семи верст и усеяны множеством костров или башен. Только по тому, чего могли стоить постройки подобного размера стен и содержание их вместе с выстроенными прежде, можно судить и о средствах, какими располагал в то время город, и о числе жителей.

Грозными были Псковские стены и для немцев, и для Литвы, но должны были открыть свои ворота тому, роду которого Провидением предназначено собрать разрозненные силы русского народа и навсегда утвердить его могущество. Псков должен был разделить участь своего старшего брата Новгорода. Не вдруг совершилось это. Весь ХV веке шел в незаметной для довольных своей возрастающей силой псковичей подготовке к утрате вековых вольностей.

В то время, как совершилось признаке Пскова меньшим братом Великого Новгорода, в Пскове князем был Андрей Ольгердович, сын великого князя литовского. Но так как Андрей почти не жил в Пскове, а управлял через своих наместников, то псковичи отказали ему в княжении. Некоторое времени они управлялись своими посадниками, а потом принимали к себе разных князей, но все они мало приносили пользы Пскову и часто менялись. Причина была понятная: каждый князь, призванный из других уделов, привык смотреть на свое княжество как на наследственное, псковичи же лишь только замечали стремление князя утвердить свой род на княжеском престоле в Пскове, вооружались против такого насилия. Так Андрей Ольгердович должен был отречься за себя и за своего сына от права на Псковское княжение. Между тем при нападении неприятелей в княжеской власти более чем когда-либо сознавалась настоятельная не-обходимость.

После свержения Татарского ига стали усиливаться московские князья. Псковичи прибегли к их покровительству и просили себе князя от руки великого князя московского. С благосклонности была принята просьба псковичей и с этого времени князь московский включи Псков в число своих отчин.

В 1399 году псковичи приняли к себе князя «от руки великого князя Василия Дмитриевича».

Первым князем, прибывшем во Псков от руки великого князя, был Иван Всеволодович Холмский, но он и полгода не мог прожить в Пскове. На его место из Москвы был прислан другой князь, уже в качестве великокняжеского наместника. Псковичи обиделись этим. Через некоторое время прогнали от себя великокняжеского наместника и просили себе владетельного князя. Великий князь исполнил их просьбу.

Псковичи для большего охранения своих прав потребовали от князей присяги Пскову. Князья исполнили это требование, но оно мало помогло псковичам. Князья псковские, присылаемые от великого князя, надеясь на его силу и пользуясь стесненными обстоятельствами Пскова, который одинаково служил предметом нападения Литвы и рыцарей, часто действовали самовластно. Это было причиной постоянных столкновений псковичей с их князьями. В таких случаях последние обыкновенно приносили жалобу великому князю московскому, который не мог оставаться довольным быстрой сменой присылаемых им князей. Впрочем, не редко случалось, что псковичи помимо князя московского избирали себе своего князя, но редкие уживались по несколько лет с псковскими вольностями. А потому, когда литовцы в соединении с рыцарями все больше и больше стесняли псковичей, то они снова прибегали к помощи великого князя московского, которую всегда и получали.

В 1460 году они уже звали великого князя господином и осподарем, а Псков назвали его отчиной, а когда великий князь Василий Васильевич назначил князем в Псков сына своего Юрия, то псковичи приняли его с особенной честью и поднесли ему меч Довмонтов. Несмотря на это Юрий не долго пробыл в Пскове, и снова появляются великокняжеские наместники, с которыми псковичи никак не уживались. Одного из них даже столкнули со степени. Но каждое новое неудовольствие с великокняжеским наместником стоило им ограничения их прав.

В 1467 году, чтобы удержать у себя наместника, они должны были уступить ему право определять во все псковские пригороды своих наместников и через ни производить суд, тогда как до этого времени само вече назначало и утверждало пригородных наместников. Ограничение прав псковского вече и вместе с этим расширение прав наместников делали последних все более и более притязательными и доставили много случаев к жалобе на псковичей, якобы не уважающих великого князя. Псков, сам того не замечая, сделался подсудным московскому князю, прося его входить в разбирательство частных недовольствий с наместниками, которые своими незаконными действиями, взяточничеством и поборами приводили в сильное негодование псковичей.

Особенно резко бросается в глаза суд великого князя по делу псковичей с наместником Ярославом. Когда псковичи через своих послов жаловались на него за двойной побор великокняжеских податей и при этом сослались на прежние пошлинные грамоты, то великий князь не признал их великокняжескими и, не входя ни в какие разбирательства, потребовал, чтобы псковичи во всем слушались князя Ярослава.

А когда по их второй просьбе, были присланы для разбирательства великокняжеские послы, то последние без всякого расследования дела объявили, чтобы они просили прощения у Ярослава. Псковичи должны были исполнить эту волю и заплатили еще Ярославу пени 130 рублей. Такое исполнение воли великого князя послужило еще к большим раздорам с Ярославом, о котором Псковская летопись так отзывается: «не бывало во Пскове ни за много времени толь князь злосерд». Разные притеснения Ярослава довели псковичей до открытого возмущения, которое могло бы еще в то время весьма неблагоприятно окончиться для псковичей. Но дела новгородские придали этому делу более покойное направление.

Сокрушение силы великого Новгорода и покорение его под власть великого князя Ивана III Васильевича не давали последнему возможности раздражать его меньшего брата. Мудрый политик вел свои дела так расчетливо, что, когда великий князь объявил псковичам, чтобы они разорвали союз с Новгородом и когда последний сам отказался от этого союза, то псковичи со своим войском выступили в поход против новгородцев и соединились с московской ратью для попрания вечевых вольностей, которыми у себя они так дорожили.

Тяжел был этот поход для псковичей – они видели в недалеком будущем следствия вмешательства великого князя в новгородские дела. Но уже в это время не могли противиться силе великокняжеских наместников. Великий князь остался доволен послушанием псковичей и потому, после покорения Новгорода и уничтожения там вечевого образа правления, не коснулся псковского вече.

Впрочем, возникшая в это время война с орденом требовала скорее помощи Пскову, нежели вмешательства в его внутренние дела. После окончания войны, в Пскове велик княжеские наместники уже не избираются, а присылаются великим князем помимо ведома псковичей. Напрасно тогда ссылались они на прежние грамоты – ни великий князь, ни наместники не обращали на них никакого внимания, хотя и не опровергали их существования. Сознание силы московского князя так было твердо, что дело как бы само делалось в пользу совершенного покорения Пскова его власти.

В 1501 году Великий князь дал сыну своему Василию титул великого князя псковского, и псковичи не смели возражать, а духовном своем завещании великий князь написал: «даю ему, Василью, город Псков, с городы и с волостьми и с селы. и всю землю Псковскую».

Так приготовилось падение независимости Пскова. Сын Ивана Васильевича понял значение мудрой и расчетливой политики своего отца. Не касался псковских вольностей, хотя большая часть из них перешла к наместникам, ожидая случая, что псковичи сами подадут повод к исполнению духовного завещания отца. Случаев этих было так много, что ждать пришлось недолго. Ссоры псковичей с княжескими наместниками были постоянными, к чему, разумеется, не мало способствовали недостатки вечевого правления. Но когда наместниками в Пскове стали появляться люди злонамеренные, с явной целью раздражить народ множеством крупных и мелких придирок. то недовольство от наместников перешло и на посадников, которые были заподозрены в бездействии против насилия великокняжеских наместников. Это ввело в распри посадников, как с наместниками, так и с самим народом.

Жалобы стали посылаться к великому князю не только на его наместников, а даже и на самих посадников. Наместники же в свою очередь жаловались на все, выставляя псковичей народом вольным, не только не уважающим, а постоянно злословящим великого князя. Сохранилось подробное описание о том, как великий князь под разными предлогами постоянно откладывал разбор жалоб, затягивал междоусобную вражду, как он приказал для принесения ему жалоб явиться всем недовольным в Новгород, как простодушные псковичи, привыкнув в князе видеть нелицемерного судью, отправились в Новгород чуть ли не всей страной, как псковичи жаловались там друг на друга, а великий князь постоянно говорил, что челобитчиков еще мало, чтобы окон-чательно обвинить наместника. Когда, таким образом, в Пскове уже мало осталось таких, которые могли бы быть опасными князю по-своему влиянию на народ, собравшиеся в Новгороде псковичи были объявлены арестантами великого князя; более знатные посажены под карауль, а прочие должны были поклясться за себя и за те, которые в Пскове, что они исполнят две воли великого князя – уничтожить у себя вече и не будет посадников. 

Во Псков был отправлен дьяк Третьяк Долматов, который по приезду объявил эту волю псковичам, а прибывшие вместе с ним из Новгорода псковичи объявили, что они уже поклялись за них, что эта воля будет исполнена. Глубоко потрясены были псковичи такими вестями и попросили только ночь времени, чтобы подумать. Но им не о чем было думать. Эта страшная ночь на 13 января 1510 года прошла в общих воплях и стенаниях. Горько плакали псковичи по своей свободе. Напомнив послу, что псковичи ни разу еще не изменяли своему крестному целованию, и поклявшись князю московскому в верности, они и теперь не хотят быть преступниками клятвы. 13 января при общем плаче и рыданиях, спустили они вечевой колокол и послали его в Новгород к государю.

Вскоре после приведения псковичей к крестному целованию через бояр, великий князь сам отправился в Псков, поклониться Святой Троице. При этом приказано было, чтобы средний город, где помещались более зажиточные люди, был отдан княжеским боярам, а псковичи выселились бы в большой город. Несмотря на это, встреча для князя была приготовлена торжественная. Великий князь, отслушав молебен в церкви Святой Троицы, отправился во дворец. Два дня не было слышно ни о каких переменах. Псковичи все еще надеялись, что за их добровольное подчинение власти князя, он оставит их в покое, но 27 января, последовало приказание всем лучшим людям, в числе 300 семейств, быть на другой же день готовым к переселению на жительство в Москву. Остальным псковичам запрещено было оставаться в Кремле и в среднем городе, а должны были переселиться в большой город. Оставленные же места заняли пришлые москвичи.

Через месяц выехал Великий князь из Пскова. Управление было поручено двум наместникам, которые стали править Псковом, отдавая отчет не перед Псковом, а перед великим князем и завели во всем московские порядки. Свобода торговли уничтожилась введением тамги по оценке товаров. Суд, перешедший в руки москвичей, обратился для них тоже в доходную статью, при-шельцы обращались с псковичами, как с невольниками и всякая жалоба для них оканчивалась или побоями или даже и смертью. У московских судей, как заметил летописец, правда улетела на небо, а кривда одна осталась на суде. От взяточничества, лихоимства, насилия и притеснения наместников и дьяков псковичи побросали свои дома и убежали или в чужие земли или уходили в монастыри и постригались и только те оставались в городе, о которых говорит летописец «земли под ними не расступиться, а на верх не взлететь». С москвичами иностранцы также не могли поладить и последние тоже оставили город. После уничтожения свободы псковичей и поселения в их городе москвичей, говорит один иностранный писатель, ввелись у них и развращенные московке обычаи. Прежде в своих договорах псковичи бывали так искренни, чистосердечны и просты, что не прибегали к многословию, с целью обмануть покупателя, а одним словом, сказывали правду.

Так совершилось падение свободы Пскова. Тяжко было расставаться с прежними привычками, невыносимо было смотреть, как вековое стяжание, приобретенное кровью отцов, переходило в руки пришельцев, от которых псковичи, кроме презрения, к себе, ничего не могли встретить. Им осталось только жаловаться на горькую свою долю. Не мог не знать великий князь обо всем, что происходило в Пскове. Из сострадания ли к несчастному положению побежденных без пролития крови псковичей, или из опасения подвергнуть город окончательному разорению, через два года он сменил прежних злых наместников на добрых и старался утешить псковичей возобновлением и подкреплением их торговли. При новых наместниках, из которых Петр Шуйский был наместником еще до падения Пскова, начали понемногу псковичи возвращаться в свой родной город. Новыми договорами с ганзейскими городами была восстановлена торговля. Стали также съезжаться и иностранцы. Тем не менее жалобы на действия наместников не прекращались. В малолетство царя Ивана Васильевича совет бояр уважил просьбу псковичей на притеснение князя Андрея Шуйского и им было возвращено даже древнее право через своих выборных и тиунов без отношения к наместникам, ловить, пытать, судить и казнить разбойников, которых появилось очень много. Но после посещена Пскова в 1547 году еще не коронованным царем, который на положение псковичей не обратил никакого внимания, наместники отменили это право. Псковичи не вытерпели, отправили посольство к царю. Царь во всем обвинил псковичей и обесчестил их. Облив сперва горячим вином и зажегши свечей их бороды и волосы, приказал раздеть их и растягивать по земле. Подозревая также в сочувствии новгородцам передаться польскому королю, царь вывел 500 семейств из Пскова, а на место их прислал других поселенцев.

Но Псков не переставал быть оплотом Русской земли против западных держав, смотревших подозрительно на усиление московского князя. Вся тягость военных действий в Польше, Ливонии и шведских областях падала на псковскую страну. Царь завоевал Лифляндию, находившуюся под покровительством польского короля. Стафан Баторий, знаменитый своего времени полководец, в отмщение за это, опустошив несколько русских городов, приступил к Пскову и вознамерился взять его. Мужественная защита псковичей своего родного города могла ясно указать, кому был предан Псков – польскому королю или русскому царю. Несмотря на всё старание, искусство и мужество Батория, Псков, оставленный царем на произвол судьбы, своими собственными силами вынес жестокую осаду, продолжавшуюся более 5 месяцев и только мужеству и терпению псковичей обязан был царь теми условиями перемирия, которыми удовольствовался этот знаменитый полководец.

Царствование Ивана Васильевича замечательно и в другом отношении – открытием беломорского пути, которое имело огромное влияние на торговлю Пскова. Англичане, открыв северный путь для сношения с русскими и пользуясь особенным расположением к ним царя, выговаривают себе право торговать в Пскове. С прибытием их в Пеков ганзейская торговля начинает приходить в упадок вследствие уничтожения тех привилегий, как выговаривали, обыкновенно ганзейские купцы в свою пользу и в ущерб псковским купцам. За англичанами появляются в Пскове голландцы и шведы. Появление в Пскове иностранце разных наций и происшедшая между ними конкуренция должны были прекратить монополию немецких купцов, и псковская торговля принимает более благоприятное направление. Ливония, пользуясь раздорами, происшедшими между ганзейскими городами, также заявила свои права на непосредственную торговлю со Псковом.

Смутное время русского государства не остались без последствий и в Пскове. Правда, в грозное царствование Иоанна IV, Псков почти позабыл о своих прежних вольностях, привык видеть и уважать в наместниках власть своего государя, но выделял себя, как и прежде, из ряда других русских городов. Поэтому перемены, происшедшие на московском престоле, мало обращали на себя внимания. Так, без всяких смут Псков принял, присягу Бориса Годунову, затем его сыну, после названного Дмитрием, а затем и Василию Шуйскому. События того времени, так много волновавшие Москву и другие города, по-видимому, мало тревожили псковичей. Когда же частые перемены на московском престоле, постоянные смуты в государстве дали понять псковичам слабость московского правительства, то и Псков вышел из своего апатичного состояния.

Но это было только на короткое время. Притеснения наместников и высокомерием московских пришельцев, которые оклеветали псковичей перед Шуйским в неповиновении его власти, а равно рассказы о доблестях и благодушии Тушинского Дмитрия, на некоторое время, заставили было псковичей обратиться на сторону последнего. Потом, в лице монаха Исидора, Псков поддерживал еще нового самозванца. Но как только лишь открылось, что ни тот ни другой без посторонней помощи поляков или немцев не могут спокойно властвовать на московском престоле, то псковичи сами выдали Исидора. Ненависть к немцам и полякам так была велика, что всякая мысль о союзе с ними казалась окончательной гибелью для Пскова. Владислава, несмотря на грамоту Патриарха Гермогена, они ни под каким видом не признали московским царем.

Провозглашение царем Михаила Феодоровича было единодушно принято в Пскове.

Тем не менее новый царь счел необходимым сделать новое переселение псковичей в Москву. Еще 300 семейств отправились из Пскова в Москву, а на их место прибыло столько же москвичей. Затем Псков должен был выдержать жестокую осаду от шведского короля Густава Адольфа.

Царствование Михаила Феодоровича замечательно по тем переменам, которые окончательно уравняли Псков в его права с другими городами. В Пскове уже не стало наместников, вместо них присылались царские воеводы с товарищами, а иногда и стольники государевы с жалованием из псковских же доходов.

В 1627–28 годах была произведена всеобщая перепись, а размежеванные земли обложены оброком. Многие монастырские села и пустоши были отписаны на государя. У народа было отнято право свободного винокурения, у купцов же – торговля всякими винами даже и церковными. Были построены казенные винокурни, заведены кабаки и отданы на откуп, возвышены цены на все питии, положен откуп даже квасникам, извозчикам, дегтярникам и площадным подьячим. Сельским же жителям не позволено было вывозить из города соли более полпуда.

В 1629 году винные откупа отданы были москвичам, а не псковичам. Нет сомнения, что подобные меры были предприняты вследствие тех нужд, в каких находилось Русское государство, но все они были весьма стеснительны для внутренней торговли и низший класс народа, вследствие развившихся откупных монополий, все более становился бедным. Осталось еще выгодным положение псковских купцов, ведших торг с иностранцами. По давнему обычаю, хотя иностранцам и дозволено было торговать в Пскове, но они не имели права входить в сам город и присутствовать на базарах, а потому не могли знать и о ценах на русские товары. Но вскоре псковские купцы лишены и этой привилегии.

В 1632 году иностранные купцы выхлопотали в Москве грамоту, по которой им дозволялось ставить свои дворы в сам город. Напрасны были хлопоты псковичей в Москве об уничтожении этой грамоты.

Наконец псковским купцам был нанесен последний ударь. В 1636 году прибыл в Псков московский гость, и скупил лен для государя по указанной цене, а псковичам привез запрещение торговать льном. Таким образом и главное произведение псковской страны сделалось казенной монополией. Тогда, по замечанию летописи, много людей оставило торговать. Вообще, царствование Михаила Федоровича Романова было одним из самых тягостных времен для Пскова. Правда подати одинаково падали на все русские города, но как большая часть из них были разорены в смутное время, то Псков должен был по необходимости сделаться предметом новых налогов и разных казенных повинностей потому, что сбережения Пскова прежних лет оставались еще не тронутыми.

Вступление на престол Алексея Михайловича предвещало лучшие времена заключением столбовского мира. Но разные привилегии, данные иностранцам в прежнее время, возбудили всеобщую ненависть к ним и достаточно было одного неосновательного слуха о намерении любимца царя Морозова – передать псковские житницы немцам, чтобы возмутить всю страну.

Впрочем, бунт 1650 года окончательно убедил псковичей, что напрасны были бы с их стороны усилия к возвращению прежней своей самостоятельности. В 1663 году была прекращена и торговля на псковские деньги, введены были общие русские серебряные и в Пскове был упразднен монетный двор.

В 1667 году в Пскове была учреждена пограничная таможня для сбора пошлин с товаров. При приемниках Алексея Михайловича в 1678 году в Пскове была произведена перепись не только дворов, но и душ, причем взималась подать по одному рублю с двора кроме принадлежащие духовенству. Духовенство в это время просило себе также свободы от взноса пошлин рыболовных, соляных и других по прежним тарханным грамотам, но в этом ему было отказано. Этот отказ не остался без последствий. Когда, при производстве переписи оказались многие злоупотребления, допущенный переписчиками, которые делали не малые притеснения и вымогательства и когда у таможенных, откупщиков и купцов открыты были обмеры в продаже и другие злоупотребления, за что потерпели не малые наказания; когда, таким образом, все сословия были раздражены, то в Пскове открылся страшный бунт, продолжаешься пять с половиной месяцев. По сказанию летописи, он был прекращен чудом от иконы Богородицы в Сергиевской церкви.

Царствование Петра I Великого и его преемников составляет третью эпоху жизни Пскова – эпоху постепенного упадка. Десять лет с 1700 по 1710 год, псковская страна была театром войны со шведами и участвовала во всех тягостях военного времени. Во всё продолжение Северной войны 1700-1721 годов Псков, как пограничный большой город, имел важное военное значение. Исправив древние каменные стены и укрепив их земляными насыпями, Петр I постоянно содержал в городе большой гарнизон, где и сам останавливался несколько раз.

Не раз Псков был сборным пунктом войск для выступления в поход, в нем собирались и обучались рекруты, заготовлялись разные военные запасы и продовольствия. На реке Великой находилась легкая флотилия военных судов и в самом городе строились суда. В Пскове же была главная военная квартира, когда ожидали вторжения Карла XII. После мира, заключенного со Швецией, но которому Лифляндия присоединилась к России, Псков уже перестал быть пограничными городом и его укрепления перестали иметь прежнее грозное значение. Границы его были уже безопасны. Шведская война имела огромное значение для Пскова. Торговля с иностранцами по Балтийскому морю прекратилась и с того времени не возобновлялась. Взамен потерь, понесенных от прекращения этой торговли, псковичам было дозволено отправлять свои товары к архангельскому порту, но по его отдаленности – они не могли воспользоваться этим дозволением.

В 1710 году пожар, испепелив почти весь город, еще более ослабил силы Пскова, а открытие петербургского порта отвлекло не только всех иностранных купцов, но и рижских и нарвских торговцев. Привилегии, данные купцам, торговавшим в Петербурге, окончательно убили псковскую торговлю с иностранцами.

В 1718 году, по возобновлению нарвского порта, псковичам и новгородцам дозволено было отправлять произведения своей страны в Нарву, но усилившаяся этими товарами торговля в Петербурге не позволяла псковичам воспользоваться этим правом.

В 1721 году единственно псковичам предоставлено было возить свои товары в Нарву, но в 1728 году это дозволение снова было ограничено тем, что туда можно было отправлять произведения только псковской и великолукской провинций. К этому должно присоединить, что главное произведение псковской страны – лень, еще в 1702 году по всей России было отдано в монополию английскому консулу Карлу Гутфелю. Для наблюдения в точности исполнения царских указов, были устроены по всей стране таможни, которые к большому стеснению торгующего класса в 1757 году были отданы на откуп.

Так падало торговое значение Пскова. Его богатства, накопленный веками, истощались частью на те пожертвования, какие он приносил на общий алтарь отечества, защищая его границы, частью от частых пожаров, которые опустошали весь город, а частью пошли на выкуп от тех притеснений, какие со всяким новым указом учиняли исполнители.

Екатерина Великая, отменяя повсюду монополию, уничтожила и монополию льна, закрыла также и внутренние таможни. Но Псков уже не мог возвратиться к прежнему. Новые условия государственной и общественной жизни придали ему совершенно другое значение. Он сталь административным пунктом. В этом состоит все его значение.

В 1859 году мимо Пскова прошла железная дорога, но от этого его торговое значение не только не увеличилось, а напротив большая часть торговли льном перешла в прежней пригород, Остров, который, находясь ближе к центру льняной промышленности и к рижскому порту, представляет более удобств для льняных промышленников.

В административном отношении Псков со времени Петра I претерпевал разные перемены. В 1708 году, когда вся Россия была разделена на 8 губерний и 37 провинций, Псковская область, названная провинцией, была приписана к Ингерманландшии, впоследствии названной петербургской губернией. Администрация в Пскове была сосредоточена в руках воеводы с двумя товарищами. Купечество имело свою ратушу, а с 1719 года особенное магистратское правление. Вся Псковская провинция переименована во вторую белорусскую и разделена была на 5 провинций. Но губернским городом был назначен город Опочка, где и были выстроены присутственные места. Первым губернатором Псковской губернии был назначен генерал-майор Михаил Никитич Кречетников.

В 1776 году Псковская губерния переименована Полотской и Псковская провинция была исключена из ведомостей. Однако в следующем же году по новому учреждению губерний, открыто псковское наместничество. С этого времени Псков был назначен губернским городом, и Псковская губерния состояла из десяти уездов.

В 1823 году Псковская губерния была причислена к остзейским провинциям, но указом 1830 года она вновь отделена от остзейских провинций, под управлением своего гражданского губернатора.

О церковном управлении Пскова следует сказать, что со времени введения в России христианства и учреждения Епархии, Псков принадлежал к Епархии Великого Новгорода и управлялся, по церковным делам наместниками, которые присылались от владык новгородских, судили церковные дела, собирали для владыки судные пошлины и доходы с архиерейских земель, рыбных ловлей и других угодий. Частные дела духовенства и надзор за поведением его были вверены «поповским старостам», которые избирались во Пскове из числа священников городских соборов. Число таких соборов не было постоянным: сначала был один только собор – Троицкий; в последствии название и преимущества собора были предоставлены другим церквям: Софийской (1357), Николаевской над Греблею (1417), Михаило-Архангельской (1439), Спасской на торгу (1453) и Похвалы Богородицы (1462), так что во второй половине XV века во Пскове было шесть соборов. Позднее прибавлено еще пять, а именно: Покровский и Димитриевский в Довмонтовой стене, Георгиевский и Петропавловский в городе и Успенский Пороменский в Завеличье. Собрание поповских старост имело большое значение в церковных делах потому, что владыки редко приезжали во Псков и даже их наместники не всегда пребывали там постоянно.

Приезды владык всегда сопровождались расходами на содержание их и находившейся при них свиты в течение нескольких недель. Эти расходы, называемые «подъездами», а равно пошлины за суды, производимые владыками, доходили до значительных сумм и казались тягостными для граждан вольного города, которые оскорблялись и тем, что владыка, избираемый Новгородским вечем и всегда из природных новгородцев во всех ссорах и неудовольствиях между обоими городами, держал сторону своей родины против Пскова. Не желая зависеть от Новгорода в своих церковных делах, псковичи несколько раз пытались освободиться от духовной власти владык новгородских и испросить себе особого епископа, но все эти попытки оставались тщетными и учреждение Псковской епархии последовало не раньше 1589 года, когда при установлении в России патриаршества, было открыто несколько новых архиерейских кафедр.

Пространство Псковской епархии не всегда было одинаково. Сначала она заключалась в пределах ближайших пяти уездов. При Петре I были присоединены остальные уезды Псковской губернии, а с 1777 года по 1798 год принадлежали к ней пять белорусских уездов, поступивших потом в состав особой Белорусской епархии. Сверх того, под духовной властью псковских архипастырей состояла Лифляндия, до учреждения в ней особой епархии, и Курляндия, до присоединения ее к Рижской епархии.

1473 года – София Фоминична Палеолог, супруга Иоанна Васильевича III, останавливаясь в Пскове, проездом из Рима в Москву.
1510 года – Великий Князь Василий Иоаннович посещал Псков вскоре после падения псковского вече.
1547 года – Иоанн Васильевич Грозный, еще не коронованный.
1571 года – Он же после Новгородского погрома.
1698–1710 год – Петр I не раз останавливался в Пскове.
1716 года – Царица Параскева Федоровна, супруга царя Ионна Алексеевича с детьми Анной Иоанновной, впоследствии Императрицей и Параскевьей Иоанновной.
1819 и 1822 г.  – Император Александр I.
1827 и 1837 г. – Император Николай Павлович.
1840 года – Его Императорское Величество Государь Император Александр Николаевич, быв наследником Престола.
1845 года – Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Николаевич 12 мая осматривал древности Пскова.
1850 года – Их Императорское Высочества Великие Князья Николай и Михаил Николаевичи.
1859 года – Его Императорское Величество Государь Император Александр Николаевич позволил оставаться, в Пскове с 9 по 11 ноября.

Литература:
"Историко-статический очерк города Псков". 1878 г.