Стрелковое оружие
Вооружение
Авиация
Корабли
Календарь событий
История
Биографии
Публикации
Познавательное
Достопримечательности России
Первая помощь
Ордена и медали
Тесты
Какой сегодня праздник
Том 6. Глава 16. Военная экономика и внутриполитическое положение государств фашистского блока
1. Развертывание военной экономики
Германии на основе тотальной мобилизации
Требования к военной экономике Германии в конце 1942 — первой половине 1943 г. определялись военно-политическими целями руководства гитлеровского рейха, условиями и характером вооруженной борьбы, напряжение которой непрерывно нарастало. Опыт предшествовавших кампаний подсказывал верховному главнокомандованию вермахта (ОКБ), что удержание рубежей, достигнутых летом и осенью 1942 г. на советско-германском фронте, будет сопряжено с большими трудностями, людскими и материальными потерями. Предполагалось, что значительного расхода средств потребуют также развернувшиеся активные военные действия в Северной Африке и на Средиземном море, продолжавшаяся борьба на коммуникациях в Атлантике, отражение налетов англо-американской авиации на территорию Германии. Однако нацисты не предвидели таких потерь, которые имели место в результате поражения вермахта зимой 1942/43 г. События зимней кампании 1942/43 г., особенно на советско-германском фронте, показали, что все расчеты Гитлера и его генерального штаба были построены на песке. Они вынудили немецко-фашистское руководство пересмотреть требования к экономике. По приказу фюрера 13 января 1943 г. была объявлена тотальная мобилизация. Все немцы (мужчины в возрасте от 16 до 65 и женщины от 17 до 45 лет) должны были зарегистрироваться для работ военного назначения. Мероприятия по тотальной мобилизации преследовали цель заменить людей, которых можно было использовать в вооруженных силах и военном производстве, другими, занятыми в невоенных отраслях хозяйства. Гитлеровцы этим мероприятиям придавали «решающее значение для исхода войны».
Особое значение приобрела проблема перераспределения людских ресурсов, необходимых как для восполнения потерь вермахта, так и для дальнейшего расширения военного производства, в котором в связи с призывом в армию не хватало квалифицированных рабочих и специалистов. Йодль признавал, что зимой 1942/43 г. обострился конфликт между потребностями вермахта и военной промышленности. ОКБ считало, что для стабилизации фронтов и подготовки новых операций вооруженным силам необходимо еще 3 млн. человек. До конца марта в ходе осуществления мероприятий по тотальной мобилизации было зарегистрировано около 540 тыс. мужчин (из них 80 процентов от 45 до 65 лет) и 2,6 млн. женщин.
В конце января 1943 г. главное командование сухопутных войск вермахта (ОКХ) разработало план формирования 20 новых дивизий взамен уничтоженных под Сталинградом. Предполагалось в течение 4—5 месяцев мобилизовать в вооруженные силы 800 тыс. человек. Значительную часть призываемых приходилось изымать из военных предприятий. Несмотря на призыв в армию немцев, проживавших в оккупированных странах Европы, к лету 1943 г. в вермахт удалось мобилизовать только 600 тыс. человек. В свою очередь, монополии в первом квартале 1943 г. потребовали дополнительно 800 тыс. рабочих. Из торговых, ремесленных, кустарных, промысловых предприятий было высвобождено в военную промышленность 130 тыс. человек. К ним добавились студенты вузов и учащиеся средних специальных учебных заведений. Из-за нехватки рабочей силы свертывали работу многие гражданские отрасли экономики, закрывались некоторые учреждения культуры.
Призыв в вооруженные силы новых контингентов мужского населения Германии стал возможным лишь вследствие массового использования в хозяйстве рейха труда иностранных рабочих и военнопленных. Из оккупированных территорий СССР и других стран Европы были насильственно вывезены дополнительно сотни тысяч людей. Весной 1943 г. в экономике страны (в границах 1939 г.) было занято 30267,5 тыс. немцев (мужчин и женщин) и 6259,9 тыс. иностранных рабочих и военнопленных. Только с октября 1942 г. по май 1943 г. в немецкую экономику было включено 1 138 тыс. иностранных рабочих. Особенно широко труд иностранных рабочих и военнопленных применялся в производстве основных видов сырья и материалов, в машиностроении и на металлообрабатывающих предприятиях, а также в сельском хозяйстве.
Одновременно в Германии осуществлялись меры по мобилизации военно-экономических ресурсов, перераспределению промышленных мощностей, запасов сырья, топлива, электроэнергии в интересах военной промышленности. Усиливался процесс централизации военной экономики, контроль над ней передавался предпринимательским организациям.
Процесс принудительного синдицирования экономики Германии, отмечавшийся В.И. Лениным еще в годы первой мировой войны, имел место и в рассматриваемый период второй мировой войны. Это позволяло гитлеровцам и кучке германских монополистов получать огромные военные прибыли и беспощадно эксплуатировать подавляющее большинство немецкого народа.
Слияние государственного аппарата и предпринимательских организаций привело к тому, что предприниматель воплощал в себе и государственного деятеля, и частное лицо. Воротилы промышленности стали «вождями хозяйства» («виртшафтсфюрерами»). К ним присоединились и руководящие деятели нацистской партии.
К концу 1942 г. 150 крупнейших акционерных обществ (2 процента всего их количества) располагали почти половиной капитала этих обществ. В начале 1943 г. последовало распоряжение Шпеера о слиянии мелких и средних предприятий с крупными, что еще более ускоряло и углубляло процесс концентрации экономической мощи в руках крупнейших монополий. Все это наносило чувствительные удары по интересам «среднего сословия», приводило к более быстрой экспроприации мелких собственников, усилению эксплуатации широких масс немецкого народа.
Еще интенсивнее стало ограбление народов оккупированных и зависимых государств Европы.
Военная экономика Германии, опиравшаяся на ресурсы и промышленный потенциал почти всей капиталистической Европы, не испытывала сколько-нибудь значительных трудностей в обеспечении основными видами сырья и материалов. За счет ресурсов и производственных мощностей оккупированных территорий и стран, а также поставок из союзных и нейтральных государств покрывалось свыше трех четвертей железорудного баланса рейха, полностью — потребности в бокситах и почти полностью — в легирующих металлах (хроме, никеле, вольфраме, титане, ванадии, молибдене). Подавляющая доля спроса на цветные металлы также удовлетворялась за счет ввоза их из оккупированных территорий, союзных и нейтральных стран. Для обеспечения промышленности в 1942 г. было выработано 43,4 млрд. квт/ч электроэнергии, что покрывало потребности производства на 95—96 процентов.
Большую роль в немецкой военной экономике играл уголь, служивший основой топливно-энергетического баланса страны и исходным материалом для производства взрывчатых веществ, жидкого горючего и многих других синтетических продуктов. Его добыча увеличилась с 62,5 млн. тонн в первом квартале до 67,7 млн. тонн в последнем квартале 1942 г., а добыча бурого угля — соответственно с 64,1 млн. тонн до 71,1 млн. тонн. За весь 1942 год добыча каменного угля составила 258 млн. тонн, бурого угля — 273 млн. тонн. Прирост добычи шел в первую очередь за счет Австрии, Судетской области, Лотарингии и польской Силезии. Немецкая военная промышленность использовала также уголь, добываемый в оккупированных странах. В то же время Германия экспортировала каменный уголь в Италию, Швецию, Швейцарию и другие страны. Высокий уровень его добычи сохранялся и в первом квартале 1943 г., когда было добыто 69,2 млн. тонн каменного угля и 69,6 млн. тонн бурого. Однако к концу квартала вследствие затруднений с рабочей силой добыча угля стала падать.
В 1942 г. производство жидкого горючего в самой Германии составило 6 350 тыс. тонн. Импорт и прямые передачи вермахту нефти и нефтепродуктов, подавляющая часть которых приходилась на Румынию и Венгрию, составили 2,8 млн. тонн. Поставки из Румынии, однако, имели тенденцию к сокращению в связи с дезорганизацией производства. Чтобы покрыть растущие потребности, в Германии и на оккупированных территориях развивалась нефтеперерабатывающая промышленность и производство синтетического горючего.
Военная экономика Германии опиралась на мощную металлургическую базу. В 1942 г. она дала 25,1 млн. тонн чугуна и 32,1 млн. тонн стали. Производство металла росло за счет захваченных Германией стран и областей, в том числе Австрии, Судетской области, западных земель Польши, Лотарингии, Люксембурга, протектората Чехии и Моравии и Польского генерал-губернаторства. В 1942 г. с этих территорий было получено около 10 млн. тонн чугуна и почти 12 млн. тонн стали. Среднемесячное производство чугуна в этом году составило 2,1 млн. тонн, а в первом и втором кварталах 1943 г.— 2,3 млн. тонн. Некоторый подъем наблюдался в выплавке стали. Если в 1942 г. ежемесячно в среднем выплавлялось 2,67 млн. тонн, то в первом и втором кварталах 1943г.— соответственно 2,98 и 2,85 млн. тонн. Однако и такой прирост не удовлетворял растущих потребностей. Увеличилось также производство алюминия: в 1942 г. — 420 тыс. тонн, в 1943 г.— 432 тыс. тонн.
Подавляющая часть военных и гражданских потребностей в каучуке покрывалась синтетическим каучуком, производство которого в 1942 г. составляло 101 тыс. тонн, что несколько превышало его потребление. Для выполнения немецких военных заказов в оккупированные и зависимые страны было вывезено 26,5 тыс. тонн синтетического каучука. В то же время Германия получала натуральный каучук из захваченных Японией стран Юго-Восточной Азии и нейтральных государств. В течение 1942 г. поступления натурального каучука превысили 34,8 тыс. тонн.
Важнейшую роль в развитии военной экономики Германии играло машиностроение, значительная часть мощностей которого была переключена на производство вооружения и боеприпасов. Широко использовались машиностроительные предприятия оккупированных стран; оттуда изымалось станочное оборудование. Поступали станки и из нейтральных государств. Численность станочного парка Германии в конце 1942 г. превысила 2 млн. единиц. Выпуск продукции станкостроения составил в этом году 165,9 тыс. металлообрабатывающих станков и машин, главным образом автоматов, полуавтоматов, тяжелых станков специального назначения и кузнечно-прессового оборудования.
Если после приказа Гитлера от 10 января 1942 г. основной упор делался на выпуск вооружения для сухопутной армии, то последующие события на советско-германском фронте и морских коммуникациях привели к соответствующей корректировке военного производства. В январе 1943 г. на заседании центральной плановой комиссии Шпеер заявил, что для успешного продолжения войны в первую очередь необходимо увеличить производство самолетов, танков, подводных лодок.
Самолетостроение в стоимостном выражении продолжало занимать значительную долю, составляя в конце 1942 г. 36,3 процента общей стоимости произведенного вооружения и военных материалов. Всего за 1942г. авиационная промышленность Германии и присоединенных территорий выпустила 14,7 тыс. военных самолетов всех типов, из них 3880 самолетов в последнем квартале. В первом квартале 1943 г. их производство возросло до 5513. Выпускались в серийном производстве бомбардировщики Ю-87, Ю-88, Хе-111, Хе-117, истребители Ме-109е, Ме-109ф и ФВ-190. Меньше строилось бомбардировщиков До-217, ФВ-200, двухмоторных тяжелых истребителей Ме-110. Расширялось производство штурмовика «Хен-шель-129а», предназначавшегося для непосредственной поддержки пехоты и борьбы с танками. Самолет имел бронированную кабину, три 20-мм пушки и два пулемета. В 1942 г. выпуск истребителей в общем производстве самолетов превысил 33 процента, а бомбардировщиков — составил около 30 процентов. Следует отметить, что каждая монополия настаивала на выпуске выгодного ей типа самолетов.
Во второй половине 1942 г. военно-воздушные силы фашистской Германии понесли тяжелые потери. Однако возросший объем производства авиационной промышленности позволил не только восполнить их, но и увеличить самолетный парк.
В 1942 г. значительно возросло производство танков, рост продолжался и в 1943 г. В январе Гитлер потребовал довести ежемесячный выпуск танков до 1500 машин, а в марте приказал увеличить расходы на танкостроение вдвое. Этой отрасли были предоставлены особые преимущества в обеспечении сырьем, рабочей силой и т. д. Однако новая программа оказалась невыполненной. За первые три месяца 1943 г. бронетанковая промышленность выпустила всего 1737 танков и штурмовых орудий. Это объяснялось трудностями перевода производства с одних типов танков на другие. Если в 1942 г. главное место занимал выпуск танков T-III, то теперь выпускались в основном танки T-IV, с более мощным вооружением. Были пущены в серийное производство танки T-VI («Тигр»). Первые 77 машин этого типа были изготовлены еще в 1942г. В первом квартале 1943 г. их выпуск составил всего 104 единицы. Тогда же были изготовлены первые 77 танков T-V («Пантера»). С весны 1943 г. на базе шасси танков T-III и T-IV выпускались 105- и 150-мм штурмовые орудия, было завершено конструирование самоходного орудия — истребителя танков — «Фердинанд». Промышленность освоила выпуск 88-мм самоходных противотанковых пушек. Новые танки обладали большей броневой защитой и более совершенным вооружением.
На 1 января 1943 г. заметно изменился наличный танковый парк вермахта. Легкий танк типа T-I был снят с вооружения. В действующую армию поступали в основном танки T-III и T-IV, с улучшенным вооружением, в ограниченном количестве новый тяжелый танк T-VI, а с февраля 1943 г. и T-V.
Быстрыми темпами росло артиллерийское производство, где внедрялся поточный метод. В первом квартале 1943 г. выпуск орудий (полевых, противотанковых и танковых) достиг 5171 единицы, зенитных орудий — 9350. Производство полевых орудий калибром 75 мм и выше в первом квартале 1943 г. по сравнению с тем же кварталом 1942 г. почти удвоилось. В первой половине 1943 г. производство противотанковой артиллерии по сравнению со вторым полугодием 1942 г. увеличилось более чем в 4 раза, на вооружение стала поступать 75-мм противотанковая пушка с высокой бронепробиваемостью. В первом квартале 1943 г. было выпущено 6123 миномета. Было налажено производство 88-мм мощной зенитной пушки. Германские военные круги стремились добиться качественного превосходства над советской артиллерией.
Уровень производства различных видов легкого пехотного оружия в целом также повысился. Вместо пулемета МГ-34 стал выпускаться более легкий и скорострельный пулемет МГ-42.
В первом полугодии 1943 г. крупные надводные боевые корабли не строились. Программа быстрого ввода в строй малых кораблей также не выполнялась. Основной упор делался на строительство подводных лодок. Их было выпущено 139 единиц. Однако потери в лодках не покрывались.
Выпуск боеприпасов в весовом выражении в 1942 г. по сравнению с 1940 г. возрос в 1,5 раза. Производство боеприпасов к артиллерийскому и минометному вооружению калибром 75 мм и выше повысилось за это время в целом в 2,1 раза, в том числе для зенитной артиллерии — в 4,5 раза, танковых и противотанковых пушек— в 3 раза, полевой артиллерии — в 1,6 раза. Особенно значительно увеличилось в начале 1943 г. производство боеприпасов для танковых и противотанковых пушек, которое по сравнению с 1940 г. возросло в 10 раз.
Срыв агрессивных планов вынуждал гитлеровское руководство искать новые средства разгрома противников. Одним из них оно считало создание ракетного и ядерного оружия. Организованные ядерные исследования в Германии («Урановый проект») начались еще в сентябре 1939 г., и их первый этап продолжался до марта 1943 г. Руководство «Урановым проектом» осуществляло главное командование армии, которое привлекло к работам практически все физические, физико-химические и физико-технические институты страны, а также крупнейшие монополии «ИГ Фарбенин-дустри», Дегусса и др.
Исследования в области «Уранового проекта» не были пустым прожектерством — в Германии имелись для этого необходимые научно-технические и экономические условия, кадры ученых и запасы уранового сырья. Особенно важной предпосылкой для развертывания работ являлось наличие в стране в 1940—1941 гг. свободных от военного производства промышленных мощностей, так как к этому времени был создан большой запас вооружения, боеприпасов и техники для ведения боевых действий. Работы по проекту велись в двух основных направлениях: получение урана-235 и постройка атомного реактора для получения плутония. Первому из этих направлений отдавалось предпочтение, поскольку вначале считалось, что это единственный путь к созданию ядерного оружия. Военное руководство полагало, что для решения проблемы достаточно будет девяти месяцев. Однако настойчивые попытки получить уран-235 и построить атомный реактор с малым количеством урана-238 закончились безуспешно, так как не были подкреплены научно-техническими проработками и не обеспечивались необходимыми материалами, в частности металлическим ураном. Неудачи обусловили временный кризис «Уранового проекта». Для его преодоления был расширен круг исследований, и ученые пришли к выводу, что в качестве ядерного заряда можно использовать плутоний («элемент 94»), который должен образоваться в атомном реакторе. На этой основе в конце 1941 г. была разработана новая концепция создания атомного оружия. Предлагалось из-за чрезвычайной технической сложности резко сократить работы, связанные с ураном-235, а все усилия сосредоточить на создании атомных реакторов («программа Гейзенберга»).
Под влиянием неудач на фронтах в начале 1942 г. интерес нацистского руководства к ядерному оружию возрос. Предпринимались настойчивые попытки форсировать работы по его созданию. 4 июня под председательством Шпеера состоялось генеральное обсуждение перспектив создания ядерного оружия. Выступивший с докладом научный руководитель проекта В. Гейзенберг подчеркнул наибольшую перспективность реакторного направления и сделал вывод, что техническая реализация энергии атомного ядра может сыграть решающую роль в военном деле. Немецкие ученые считали, что создать ядерное оружие можно не ранее чем через два года. Однако к этому времени Германия лишилась одного из главных условий реализации «Уранового проекта» — свободных промышленных мощностей.
Возраставшие потребности в обычном вооружении, увеличивавшаяся загрузка производственных мощностей текущими военными заказами отразились на темпах работы по созданию ядерного оружия. «Программа Гейзенберга» не получила необходимой поддержки военно-хозяйственного руководства страны, которое по-прежнему направляло исследования в двух направлениях.
Работа продвигалась медленно и с переменным успехом. В начале 1943 г. стало окончательно ясно, что невозможно быстро получить уран-235. Тогда решили передать «Урановый проект» в ведение имперского исследовательского совета. С этого времени в разработке проекта наметился новый этап ядерных исследований. Основная причина неудач реализации проекта на первом этапе заключалась в авантюристической концепции военно-хозяйственного руководства рейха, которое пыталось создать ядерное оружие без фундаментальной научной и инженерной подготовки, ограниченными силами и в нереально короткий срок.
В военной экономике Германии важную роль играли промышленные и сельскохозяйственные ресурсы оккупированных стран. Опираясь на армию и полицейский аппарат, сконцентрировав в своих руках национальные платежные средства этих стран и установив выгодную только рейху форму безналичных расчетов, оккупационные власти и немецкие монополии полностью подчинили себе их экономику. Важнейшие отрасли обрабатывающей промышленности были переключены на выполнение заказов вермахта. Во Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Сербии, Хорватии, Греции, Чехословакии и Польском генерал-губернаторстве производилось значительное количество военной продукции для вермахта.
Из оккупированных стран Западной Европы Германия вывезла в 1942 г. продовольствия, сырья, полуфабрикатов и готовых изделий на сумму 4069,9 млн. марок, а в следующем году — на 4229,4 млн. марок. Германские власти широко практиковали конфискацию основных производственных предприятий этих стран, создание смешанных акционерных обществ, стремились заполучить в свои руки ценные бумаги.
Весьма значительную роль в военном хозяйстве Германии играл экономический потенциал Италии, Румынии, Венгрии, Болгарии, Финляндии и Словакии. На долю Румынии и Венгрии в 1942 г. приходилось свыше 90 процентов всего германского импорта нефти и нефтепродуктов, Венгрии и Италии — 70 процентов бокситов, Болгарии — 47 процентов хромовой руды. Финляндия поставила рейху 176,8 тыс. тонн целлюлозы и 33,1 тыс. тонн медной руды. За год Германия получила из союзных ей стран продовольствия, сырья, полуфабрикатов, готовой промышленной продукции, вооружения и боеприпасов на сумму 2 708 млн. марок.
Для военного производства Германии огромное значение имели экономические связи с нейтральными странами. Швеция, Швейцария, Испания, Португалия и Турция продолжали систематически поставлять ей стратегическое сырье, станки, оборудование, шарикоподшипники, качественную сталь, инструменты, ферросплавы, целлюлозу, автомашины, локомотивы, радиоаппаратуру, оптические приборы, морские суда, вооружение и боеприпасы. В 1942 г. на долю Швеции, Швейцарии и Испании приходилось 50,3 процента всего германского импорта железной руды, на долю Швеции — 33,8 процента свинцовой и 28,2 процента цинковой руды. Общая стоимость материальных ценностей, полученных из нейтральных стран за год, превышала 1,2 млрд. марок. Кроме того, эти государства оказывали Германии услуги по воинским и торговым перевозкам.
В больших масштабах и беспощадно продолжалось ограбление оккупированных районов Советского Союза. Здесь политика гитлеровцев отличалась особой жестокостью, вызванной лютой ненавистью нацистов к Стране Советов, к ее общественному и государственному строю, а также политическими и идеологическими целями войны гитлеровской Германии против СССР.
Осуществление оккупационной политики на востоке было делом не только террористических органов нацистского государства (полиции, СС, СД и гестапо), но также армии и монополий, располагавших специальным аппаратом. Общее руководство этой политикой возлагалось на Геринга — уполномоченного по «четырехлетнему плану».
Ограблением оккупированных территорий руководил непосредственно «восточный штаб экономического руководства», созданный в Берлине при управлении экономики и вооружения ОКБ. Он имел в качестве полевого управления «восточный экономический штаб», подчиненный генерал-квартирмейстеру верховного командования сухопутных войск.
На территориях, не подчиненных немецким военным властям, руководство экономической политикой осуществлялось министерством по делам оккупированных территорий Востока, имперскими, генеральными, окружными, районными и городскими комиссариатами. Они имели в своем распоряжении охранные дивизии с приданными им группами чиновников и хозяйственными командами.
Продовольствие, сырье, полуфабрикаты, готовая промышленная продукция, предметы бытового и личного пользования — все захватывалось оккупантами. В директиве от 2 ноября 1942 г. Геринг указывал: «Ход военных действий требует, чтобы экономическая мощь оккупированных территорий Востока в большей степени, чем предполагалось, была поставлена на службу германской военной машине». С этой целью оккупационные власти стали передавать промышленные предприятия крупным немецким фирмам, между которыми развернулась острая конкурентная борьба. Крупп, являясь членом правления общества «Берг-унд-хюттенверке Ост», обеспечил передачу своей фирме заводов «Азовсталь» и имени Ильича в Мариуполе, машиностроительных заводов в Краматорске и в Дружковке, Днепропетровского завода металлических конструкций и ряда других. Концерн Флика получил завод по производству железнодорожных вагонов в Днепродзержинске и вместе с концерном Геринга стал обладателем нескольких заводов в районе Днепропетровска. Шахты и обогатительные установки по производству ртути в Никитовке захватил концерн «Пройссише Бергверке унд Хюттен АГ». В дележе промышленных предприятий принимали участие концерны Маннесмана, Сименса и другие. Промышленные предприятия в Прибалтике прибрали к своим рукам те же Крупп и Флик, а также фирмы «Роберт Бош», «Даймлер-Бенц», «Сименс», «Телефункен» и т. д.
В 1942 г. оккупанты стали принимать меры по эксплуатации предприятий металлургической и горнорудной промышленности, а также стремились пустить в действие машиностроительные заводы. Среди отраслей горнорудной промышленности особое значение придавалось добыче марганцевой руды в районе Никополя. В июне Гитлер поставил задачу организовать добычу каменного угля в Донбассе. Проводя насильственную мобилизацию рабочих и используя труд военнопленных, оккупанты довели к концу года среднемесячную добычу угля до 300 тыс. тонн, а в дальнейшем намечали увеличить ее до 900 тыс. тонн. Однако советские люди, осуществляя саботаж и диверсии, срывали нормальную работу шахт, в результате чего в начале 1943 г. выдавалось на-гора лишь 250 тыс. тонн в месяц. Уровень добычи значительно отставал от намеченного оккупантами, поэтому для нужд транспорта и промышленности они доставляли уголь из Верхней Силезии.
Установив жестокий террор, оккупанты в конце 1942 г. пустили в действие пять рудников Криворожья и несколько металлургических заводов Украины. Однако в результате решительного противодействия советских людей гитлеровцы в начале 1943 г. получали всего 3—4 тыс. тонн стали в месяц вместо предусмотренных 80—150 тыс. тонн продукции. Фашисты пытались использовать машиностроительные предприятия Украины и Прибалтики для ремонта вооружения, автомашин и оборудования, а также мелкие предприятия обрабатывающей промышленности (лесопильные, кожевенные, обувные, текстильные, швейные) и предприятия пищевой промышленности.
С целью получить максимальное количество продовольствия гитлеровцы изымали продукцию «общинных хозяйств» и так называемых государственных имений, устанавливали для крестьян принудительные поставки зерна, мяса, молока, масла, яиц, картофеля, овощей и т. д. Захватчики осуществляли на оккупированной советской территории прямой грабеж. Только в Белоруссии с ноября 1942 г. по март 1943 г. они реквизировали 15 тыс. тонн пшеницы, 5,4 тыс. тонн картофеля, 22,5 тыс. голов крупного рогатого скота, 15 тыс. овец и т. д. Оккупанты насильственно отбирали ценные вещи, одежду, обувь, предметы домашнего обихода, изделия из цветных металлов. Они хватали все, что представляло какую-нибудь ценность, и жестоко расправлялись с теми, кто пытался сопротивляться открытому грабежу. Фашисты не только ввели принудительный труд, но и осуществляли массовый угон населения на каторгу в Германию. На 15 февраля 1943 г. в хозяйстве рейха было занято свыше 1,3 млн. советских людей.
Готовясь к летней кампании 1943 г., гитлеровцы усилили кровавый террор, во всевозрастающих масштабах грабили народное достояние. Насаждая на временно оккупированных землях пресловутый «новый порядок», они стремились запугать советского человека, сломить его волю к сопротивлению. Но оккупанты просчитались. Советские патриоты в городах и селах, партизанские отряды и подпольные организации все шире развертывали всенародную борьбу в тылу врага, срывая разбойничьи планы фашистов.
Поражение немецко-фашистских войск зимой 1942/43 г. оказало глубокое воздействие на морально-политическое состояние немецкого народа. После победных реляций летом и осенью 1942 г. фашистская пропаганда сбавила тон. С начала советского контрнаступления под Сталинградом в ноябре 1942 г. и почти до середины января 1943 г. нацисты делали вид, что существенных изменений на восточном фронте не произошло. Всеми силами они старались сохранить у немцев веру в «окончательную победу». Однако сведения о поражениях войск держав оси проникали из писем солдат с фронта, радиопередач из стран антигитлеровской коалиции. Имперский министр пропаганды Геббельс, рассчитывавший на «крепкий консерватизм» немецкого народа, полагал, что он не будет реагировать на такого рода сообщения. Однако уже в ноябре — декабре 1942 г. в главное управление имперской безопасности поступали донесения об устном и печатном распространении содержания запрещенных радиопередач. Увеличилось количество актов саботажа на военных объектах и транспорте. Из различных районов страны поступали сообщения об участившихся отрицательных высказываниях относительно нацистского режима, о росте пессимизма и малодушия среди населения в связи с разгромом у Сталинграда, а затем поражениями на Кавказе, в Северной Африке. Сознание безумия продолжения войны, непрерывно уносившей жизни немецких солдат, начало проникать в массы.
Все это настораживало фашистскую верхушку. 18 декабря последовало циркулярное письмо М. Бормана, призывавшее всех членов нацистской партии активно пропагандировать в народе «непоколебимый оптимизм». Вместе с тем в нем указывалось на необходимость использования «жестких методов в отношении враждебно настроенных лиц». Однако на данном этапе войны под влиянием гитлеровской пропаганды, пустившей глубокие корни в стране, немалая часть немцев все еще продолжала оптимистически смотреть на исход событий. Многие были уверены, что в результате продвижения немецких войск на юге летом и осенью 1942 г. наступит перемирие, из-за потери важных сельскохозяйственных районов «русские будут побеждены голодом», а их наступательные операции потерпят провал и т. д.
Новые условия ведения войны потребовали перестройки пропаганды и идеологического обоснования перевода страны на рельсы тотальной войны. В новогодней речи Гитлер говорил о трудных боях и тяжелых жертвах, прежде чем будет достигнута победа, о том, что война принимает затяжной характер. Нацистское руководство старалось приучить народ к этой мысли. Геббельс также подчеркивал серьезность положения и требовал от народных масс новых жертв и усилий, доказывал, что война будет длительной и жестокой, она станет «битвой за существование». Был выдвинут лозунг — «мобилизация всех людских и материальных сил». Фашистское руководство убеждало народ, что война вступила в критическую стадию и все немцы должны решительно поддерживать «самое тотальное использование всех сил и средств». 4 января 1943 г. министр пропаганды впервые намекнул на возможность проигрыша войны, если народ не мобилизует все силы. Были пущены в ход лживые пропагандистские тезисы: война навязана немецкому народу, в ней решается вопрос жизни и смерти, необходимо тотальное ведение войны. Фашистские главари предвидели, что приказ о тотальной мобилизации вызовет недовольство в массах, поэтому он был разослан только высшему партийному руководству и ответственным государственным чиновникам.
Аппарат Геббельса развернул широкую пропагандистскую кампанию. Примечательно выступление Геббельса 18 февраля 1943 г. в берлинском дворце спорта на митинге, проходившем под девизом «тотальная война — самая короткая война». Он призывал население вести «спартанский образ жизни», отказаться от «значительной части прожиточного минимума». Всем, кто не поддерживал усилий тотальной войны, он грозил драконовскими наказаниями. Печать и радио изображали дело так, будто немецкий народ приветствовал тотализацию войны. Между тем в Тюрингии, Саксонии и других районах население высказало недовольство мобилизационными мероприятиями. Ликвидация ряда небольших торговых предприятий вызвала протесты со стороны мелкой и средней буржуазии.
С начала 1943 г. военная обстановка на восточном фронте, и особенно под Сталинградом, привлекала все большее внимание немецкого народа, несмотря на маневры фашистской пропаганды, пытавшейся скрыть истинное положение дел. 7 января главное управление имперской безопасности отмечало, что почти по всей стране распространились сведения об окружении армии Паулюса. Тогда нацистская пропаганда прибегла к демагогии. 14 января появились официальные сообщения о «героических, тяжелых боях» на берегах Волги. В дальнейшем запестрели сводки о «героических жертвах» под Сталинградом, о том, что офицеры и солдаты ведут там борьбу до «последнего патрона». Газеты и радио твердили, что «волжский плацдарм» будет удержан и никакая сила не сломит сопротивление германских войск. 30 января Геринг возвел действия немецких войск в сталинградском котле в ранг героического эпоса. Через день Гитлер запретил даже говорить о капитуляции в Сталинграде, называя это «героической борьбой». Однако 3 февраля нацистское руководство вынуждено было официально сообщить об окончании борьбы на берегах Волги. В Германии был объявлен четырехдневный траур, приспущены флаги. В последующие дни версия о гибели (но не пленении) 6-й армии усиленно поддерживалась пропагандой.
Органы внутренней безопасности с беспокойством отмечали, что многие немцы слушают передачи антифашистских радиостанций, в которых перечислялись имена попавших в плен. Стремление фашистов осветить события под Сталинградом в ореоле «героики» не находило желаемого отклика у населения. Резкий контраст в тоне и характере сводок германского командования предшествовавших месяцев и в период наибольшего размаха наступления советских войск вызывал у него уныние и сомнения. Представитель отдела пропаганды ОКБ полковник Мартин докладывал Геббельсу, что народ не верит информациям о положении на фронте. В. Ульбрихт отмечал, что «все больше немцев, и прежде всего рабочих, начали теперь оценивать обстановку более трезво, отбросив иллюзии». Главное управление имперской безопасности фиксировало увеличение распространения антинацистских печатных изданий в Дортмунде, Бремене, Дюссельдорфе, Ганновере и других городах.
Постепенно набирало силу антифашистское движение. Коммунистическая партия Германии делала все возможное для объединения антифашистских сил, поддерживала контакты с иностранными рабочими. Крупные подпольные центры существовали в Берлине, Тюрингии, Саксонии и других районах страны. Большую работу по созданию единого фронта в борьбе с германским фашизмом проводили находившиеся в СССР руководящие деятели КПГ В. Пик и В. Ульбрихт.
Нацистские власти, используя силы СС и СД, беспощадно расправлялись со своими противниками. Тысячи людей были приговорены к смертной казни за «предательство» и «измену», десятки тысяч антифашистов заключены в концлагеря в Бухенвальде, Дахау, Флосенбюрге, Маутхау-зене, Равенсбрюке, Заксенхаузене и других. Вывезенные почти из всех европейских стран, они подвергались различным медицинским и бактериологическим опытам, носившим бесчеловечный характер. Многие узники концлагерей были уничтожены. Промышленные объекты, для которых в конце 1942 — начале 1943 г. понадобилось 35 тыс. «работоспособных арестантов», все больше превращались в военно-каторжные тюрьмы.
Репрессии обрушились и на недовольных в армии. Верховное главнокомандование вермахта в феврале — марте 1943 г. издало ряд приказов о строгом наказании солдат и офицеров за антинацистскую деятельность — распространение «непристойных слухов» и т. п.
Правящие круги использовали различные способы воздействия на массы. Поскольку среди населения сводки о ходе военных действий, рассуждения о «подвижной обороне», «выпрямлении линии фронта» не имели успеха, геббельсовская пропаганда пыталась поднять на щит отдельные успехи немецких войск: контрнаступление под Харьковом, действия подводных лодок в Атлантике. Однако на фоне неблагоприятного для Германии общего хода войны на советско-германском фронте, а также в Северной Африке и эта попытка терпела провал. Тогда нацисты стали распространять слухи о предстоящем крупном летнем наступлении на восточном фронте, которое должно якобы решить исход войны, о том, что Советская Армия понесла огромные потери и не имеет больше резервов, и т. д.
Для поддержания воинственного духа в стране продолжалась пропаганда шовинизма, расизма, исключительности немецкой нации. Немцев настраивали против иностранных рабочих, насильственно пригнанных в Германию, не допускалось какое-либо сближение между ними. Все это переплеталось с оголтелым антикоммунизмом, характерным для нацистской пропагандистской машины. Выдвигался лозунг — «победа или большевистский хаос». Печать и радио упрямо твердили о «европейской миссии» Германии, о том, что только она может спасти культуру и цивилизацию Европы от «большевистского порабощения», что Европейский континент должен находиться под защитой германских вооруженных сил.
Определенное влияние на внутреннее положение Германии оказали бомбардировки англо-американской стратегической авиации, которая осуществляла массированные налеты на немецкие военно-морские базы — Вильгельмсхафен, Гамбург, Киль, а затем на промышленные и административные центры Германии — Берлин, Эссен, Кёльн, Дюссельдорф, Мюнхен и другие. До конца марта в результате налетов на города было убито несколько тысяч мирных жителей и уничтожены тысячи домов. Это отрицательно сказалось на моральном состоянии немецкого населения, вызвало панический страх, особенно в Рурской области. Многие женщины покидали работу и с детьми переселялись в более безопасные места. Боязнь «воздушного террора» распространялась и на города, которые не подвергались бомбардировке. Пропаганда Геббельса, сознательно преувеличивавшая количество жертв, была рассчитана на рост у немцев ненависти к англичанам и американцам.
Зимой 1942/43 г. наблюдался рост оппозиционных настроений по отношению гитлеровской клики среди части немецкой буржуазии, которая сознавала безысходность положения. Оппозиция охватывала дипломатов, представителей генералитета, монополистического капитала, средней и мелкой буржуазии, интеллигенции. Появились различные кружки, общим программным тезисом которых было устранение Гитлера ради спасения существующего строя в Германии. Некоторые представители немецких монополий, финансовой олигархии, крупного землевладения группировались в кружках Рейша и Боша. Кружок «Крейзау», который возглавлял Г. Мольтке, объединял чиновников, военных, дипломатов, представителей духовенства. С представителями этого кружка поддерживали контакты отдельные руководители подпольных социал-демократических организаций. Пестрота состава кружков обусловила и различие во взглядах их членов. Одни выступали за широкую демократизацию будущей Германии, установление добрососедских отношений со всеми странами, в том числе с СССР. Другие предлагали ориентироваться только на западные державы, только с ними поддерживать тесные контакты.
Разгром немецко-фашистских войск на советско-германском фронте зимой 1942/43 г. явился главным фактором, превратившим оппозицию против Гитлера в организованный заговор, основными участниками которого стали генералы и офицеры вермахта. Предусматривалось убрать с политической арены Гитлера, а также гестапо и нацистскую партию. Однако в решающий момент (конец 1942 г.) заговорщики не выступили. Не уверенные в своих силах, они считали политическую обстановку в стране, не подходящей для такой акции. Так называемый «сталинградский путч» провалился.
В конце 1942 — начале 1943 г. произошло несколько встреч представителей кружков и оппозиционных групп вермахта. В деятельности оппозиции наметился новый этап, характерными моментами которого были разработка конкретного плана действий, переговоры о будущем правительстве, первые попытки покушения на Гитлера. Руководящим ядром стали бывший обер-бургомистр Лейпцига, доверенное лицо монополий К. Герделер, генерал Л. Бек, полковник X. Тресков. Заговорщики попытались воспользоваться прибытием Гитлера в штаб группы армий «Центр» в районе Смоленска. Однако подложенная 13 марта Тресковом в портфель одного из адъютантов фюрера мина не сработала. Спустя восемь дней не удалась и повторная попытка покушения.
26 марта Герделер в тайном меморандуме развил идею сепаратного мира с западными державами и концентрации всех сил против Советского Союза. Он высказал опасение о возможном революционном выступлении масс, как это было в 1918 г. Через начальника германской разведки адмирала В. Канариса и его людей, а также шведского банкира Я. Валлен-берга Герделер установил контакты с представителями западных держав, в частности с Даллесом. Встречи представителей происходили на территории Швейцарии, Испании, Турции, Ватикана.
Деятельность оппозиции Гитлеру ширилась, к ней примыкали новые люди из различных политических групп буржуазии, юнкерства, офицерского корпуса вермахта. Однако в рассматриваемый период она оказалась еще неспособной добиться даже тех ограниченных целей, которые обсуждались внутри оппозиционных организаций.
Таким образом, под воздействием провала военно-политических планов фашистского руководства в конце 1942 — начале 1943 г. у части немецкого народа исчезали иллюзии быстрой победы, появились первые сомнения в возможности выиграть войну вообще. Угроза поражения и его последствий все больше проникала в сознание народа. Это коснулось, хотя и в различной степени, всех социально-политических групп Германии. Однако большинство населения все еще продолжало поддерживать мероприятия фашистов. Сыграли свою роль методы демагогии и жестокие репрессии. Значительная часть немцев еще не дошла до понимания, что со стороны Германии война является несправедливой и противоречит жизненным интересам всей нации.
Тяжелые потери в живой силе и технике, особенно на советско-германском фронте, общая неблагоприятная обстановка на театрах военных действий вынудили правительство Германии искать новые пути пополнения вермахта, развития военного производства, чтобы устоять в затянувшейся войне и добиться стратегических успехов летом 1943 г. Главным из этих путей, избранных фашистским руководством, явилась тотальная мобилизация.
2. Военно-политический и экономический кризис в Италии
Зимой 1942/43 г. в Италии продолжался процесс резкого падения производства, к весне 1943 г. он принял катастрофические размеры. Это было связано с нехваткой сырья, топлива, электроэнергии. Кроме того, промышленные предприятия были оснащены устаревшим оборудованием. Для промышленности и сельского хозяйства недоставало рабочих рук, в то время как 1 млн. квалифицированных рабочих был отправлен в Германию. В начале 1943 г. была объявлена тотальная мобилизация мужчин в возрасте до 70 лет и женщин до 55 лет. Однако осуществить ее не удалось из-за все более обострявшейся политической обстановки в стране.
Значительное сокращение производства наблюдалось в металлургической промышленности. За первое полугодие 1943 г. было выплавлено 912 тыс. тонн стали вместо предполагавшихся 1 220 тыс. тонн. С производством чугуна положение обстояло еще хуже. Если к 1 января 1943 г. имелась в запасе 61 тыс. тонн чугуна, то к 1 июля — всего 43 тыс. тонн, что обеспечивало потребности страны немногим более чем на месяц. Ежемесячная потребность в меди составляла 2500 тонн. В стране удавалось произвести и реквизировать 800 тонн, из Германии ввозилось 1100 тонн. Недостающее количество пополнялось за счет запасов, которые быстро истощались. Крайне недостаточным было производство алюминия, цинка, свинца. В первом полугодии 1943 г. было произведено 23 тыс. тонн алюминия и импортировано 5,5 тыс. тонн, тогда как потребность равнялась 36 тыс. тонн. При ежемесячной потребности 4,5 тыс. тонн свинца и 3,5 тыс. тонн цинка их месячное производство составляло соответственно 2,2 и 2,5 тыс. тонн. Положение с производством резины, шерсти, обуви, хлопка, соды, графита было крайне тяжелым.
С конца 1942 г. обострилась топливная проблема. Германия, являвшаяся для Италии основным поставщиком угля, не выполняла своих обязательств о поставках ежегодно 12 млн. тонн каменного угля, так как он был необходим ей самой. Добыча же угля в стране сокращалась. К тому же в связи с бомбардировками территории обеих стран возросли трудности с перевозками угля. Резко сократился импорт нефти из Румынии. За первое полугодие 1943 г. Италия получила 102 тыс. тонн нефти, в то время как месячная потребность только флота составляла 65—80 тыс. тонн. Запасы нефтепродуктов быстро истощились, а производство заменителей не дало ожидаемых результатов. В стране ощущался острый дефицит горючего. Если к 1 января 1943 г. запас бензина, нефти, горючих масел равнялся 188 тыс. тоннам, то к 1 июля он снизился до 167 тыс. тонн. Сократилось производство электроэнергии.
Итальянская промышленность оказалась не в состоянии обеспечить потребности армии и флота, хотя в 1943 г. производство некоторых видов вооружения и боевой техники возросло по сравнению с 1939 г.: артиллерийских орудий — в 4—5 раз, боеприпасов — в 2 —3 раза, торпед — в 5 раз, самолетов и моторов к ним — в 2 раза. Уже в начале 1943 г. стало ясно, что потребности в боеприпасах для орудий почти всех калибров могут быть обеспечены лишь на 40—50 процентов. Армия не могла рассчитывать и на получение современных средств противотанковой обороны. Выпуск самоходных орудий и танков предусматривался также небольшим. Среднемесячное производство самолетов предполагалось к июню 1943 г. довести до 325, но преодолеть рубеж 300 самолетов в месяц не удалось.
Транспорт был не в состоянии обеспечить необходимые перевозки сырья и готовой продукции. Бомбардировки английской и американской авиации наносили значительный ущерб железным дорогам и дезорганизовывали движение транспорта по основным коммуникациям. В аналогичном положении находился и торговый флот, водоизмещение которого к весне 1943 г. составляло всего 595 тыс. тонн (в 1940 г. он насчитывал 3 300 тыс. тонн).
К весне 1943 г. полностью расстроенной оказалась финансовая система страны. Дефицит государственного бюджета в 1942/43 финансовом году достиг 86 274 млн. лир и возрос более чем в 3 раза по сравнению с 1939/40 годом и на 9 млрд. лир по сравнению с 1941/42 финансовым годом. Наблюдался дальнейший рост инфляции. Только в декабре 1942 г. было выпущено бумажных денежных знаков на сумму 0,5 млрд. лир.
В условиях ухудшавшегося экономического положения продолжал снижаться жизненный уровень трудящихся. Стоимость жизни в 1943 г. возросла в сравнении с 1938 г. на 270 процентов (в 1942 г. — на 161 процент), а официальные цены — на 229 процентов (в 1942 г.— на 152 процента). Непрерывно дорожали продукты питания на «черном рынке», где цена хлеба была выше официальной в 8,3 раза, риса — в 10 раз, масла — в 5,2 раза и т. д. Следует отметить, что значительное количество продовольствия вывозилось в Германию.
Таким образом, к весне 1943 г. экономика Италии оказалась не в силах дальше нести тяжкое бремя войны. Рассеялись иллюзии итальянских правящих кругов на упрочение тыла. Экономический и политический кризис, в котором находилась страна с осени 1942 г., под влиянием поражений на советско-германском фронте и в Северной Африке все более углублялся.
Война против СССР не пользовалась популярностью у большинства итальянского народа. Победы Советской Армии породили у трудящихся надежды на скорое окончание войны, а в правящих кругах вызвали тревогу. Недовольство фашизмом, стремление выйти из войны охватывали все более широкие слои итальянского общества.
В демократических кругах зрело понимание необходимости единства антифашистских сил. Основное ядро этих сил составляли коммунисты, социалисты и представители партии действия (левая мелкобуржуазная партия). К ним примыкали и представители буржуазных оппозиционных партий — христианские демократы и либералы. В Риме, Турине, Милане действовали комитеты национального фронта, в которые входили представители вышеуказанных партий. При этом буржуазная оппозиция надеялась подчинить своему влиянию антифашистское движение в стране и навязать ему свою тактику «выжидания». Демохристиане и либералы в борьбе с фашизмом проявляли нерешительность, колебание и с неохотой шли на контакты с «левыми» партиями. Они уклонялись от разработки программы конкретных действий, опасались массовых народных выступлений, больше заботясь о своей политической роли в послевоенное время.
Зимой 1942/43 г. по всей стране прокатилась волна выступлений против войны. В антифашистское движение вовлекались все новые слои населения. «Чтобы объяснить эту перемену в настроениях народа, — писал один из активных участников антифашистской борьбы историк коммунист Р. Батталья, — недостаточно связывать ее только с деятельностью внутри Италии антифашистских групп и даже с деятельностью коммунистов. Причиной, вызвавшей такую перемену была победа под Сталинградом».
По данным коммунистической подпольной печати, с декабря 1942 г. по февраль 1943 г. в Пьемонте, Ломбардии, Эмилии, Лигурии, Тоскане, Венетто состоялось 29 волнений и забастовок, в большинстве которых выдвигались политические требования. «К концу 1942г. и началу 1943 г. заключение мира стало заветной мечтой всех итальянцев, единственным средством спасения родины»,ь— писал Л. Лонго. По далеко не полным данным, за первые шесть месяцев 1943 г. в Италии имели место 217 волнений и забастовок, в которых приняло участие около 155 тыс. рабочих: число потерянных рабочих часов составило свыше 253 тыс.
Высшей точкой забастовочного движения являлась мартовская забастовка 1943 г. рабочих севера. Эту забастовку отличал не только широкий размах, но и важные последствия, определившие дальнейшие события в стране.
Наряду с экономическими требованиями выдвигались политические: освобождение арестованных, заключение сепаратного мира и окончание войны. Рабочие встречали фашистских функционеров криками: «Долой войну!», «Долой фашизм!». Был случай, когда на предприятии было поднято красное знамя. Один из фашистских главарей Р. Фариначчи писал 1 апреля Муссолини: «Повсюду: в трамваях, театрах, бомбоубежищах – народ осуждает режим, и не только того или иного партийного деятеля, но и самого дуче».
Забастовка показала политическую зрелость итальянского пролетариата, понимание им необходимости восстания и широкой борьбы за мир, независимость и свободу. Мартовские события послужили толчком к консолидации демократических сил страны и создали предпосылки для падения фашистского режима летом 1943 г. Отдельные забастовки перерастали в широкое массовое движение. 2 апреля итальянское правительство было вынуждено объявить об увеличении заработной платы рабочим и служащим. Это была крупная победа пролетариата. Широкие слои населения Италии увидели, что в стране есть сила, способная возглавить борьбу против фашизма, за достижение мира.
С конца 1942 г. антифашистские и антивоенные настроения распространились и в итальянской армии. Они были неизбежным следствием больших потерь, дезорганизации в снабжении, трений с немецким союзником на фронтах. В частях итальянской оккупационной армии в Греции и Югославии подобные настроения складывались также под влиянием партизанской войны, общения с местным населением, мужественно сражавшимся за свою независимость.
Еще более опасная для фашизма ситуация создалась в итальянской армии на советско-германском фронте. Настроения сражавшихся там солдат итальянский дипломат определил, как «растущее чувство уважения к армии (русской) и, возможно, даже к России». Пережившие разгром на Дону и беспорядочное отступление на запад, солдаты 8-й итальянской армии осуждали войну и фашизм. Правительство Муссолини скрывало от населения действительное положение дел на советско-германском фронте и, в частности, тяжелое состояние итальянских войск. Газеты продолжали трубить о военных успехах держав оси. Поэтому военнослужащим, прибывавшим с фронта, категорически запрещались политические высказывания и критические оценки действий гитлеровцев. Однако десятки тысяч раненых и больных солдат стихийно превращались в пропагандистов. Печальное возвращение остатков 8-й армии в Италию произвело удручающее впечатление на народные массы. Антивоенные настроения проникали и в те части армии, которые дислоцировались на территории самой Италии. В феврале 1943 г. солдаты гарнизона города Комо пели революционную песню «Красное знамя».
О непрочности диктаторского режима в стране свидетельствовал углублявшийся кризис в фашистской партии. Бывший ее секретарь А. Видуссони признал в мае 1943 г., что число членов партии и организаций, примыкавших к ней, за последний год сократилось более чем в 2 раза. Женская же фашистская организация потеряла две трети своего состава. Исключение из партии за пораженческие настроения шло непрерывно.
Оппозиционные настроения проникали и в верхушку фашистской партии, которой дуче перестал доверять. Недовольных руководителей направляли на фронт под предлогом поднятия морального духа армии. В начале февраля 1943 г. была произведена реорганизация правительства, хотя каждый из уволенных министров являлся видным фашистом. Среди них оказались министр иностранных дел Чиано (зять Муссолини), министр финансов Таон ди Ревель, министр юстиции Д. Гранди, министр печати и пропаганды А. Паволини и другие. Вся полнота власти перешла в руки Муссолини. Весной последовала новая волна «смены гвардии». Был смещен глава полиции К. Сенизе, обвиненный в непринятии решительных мер против забастовки на севере страны.
За оппозиционно настроенными фашистскими деятелями стояли представители влиятельных кругов монополистической буржуазии, у которых война вызвала разочарование. К ним следует отнести президента общества «Монтекатини» Г. Донегани, короля резиновой промышленности А. Пирелли, министра транспорта и крупного промышленника В. Чини и других. Они видели, писал П. Тольятти, «что все колонии Италии потеряны, что о завоеваниях после всех поражений Муссолини не может быть и речи». Понимая, что война проиграна, итальянская буржуазия хотела выйти из нее с наименьшими для себя потерями. Господствующие классы спешили отмежеваться от столь тесной в прошлом связи с фашизмом, пожертвовав Муссолини. С осени 1942 г. против него готовился заговор. Участниками его были представители фашистской верхушки, недовольные дуче, окружение короля Виктора Эммануила, лидеры финансово-промышленных кругов. По замыслу руководителей заговора, устранение с политической арены Муссолини должно было предотвратить глубокий демократический переворот в стране, основной движущей силой которого могли стать трудящиеся Италии.
Таким образом, с конца 1942 г. фашистская Италия переживала глубокий политический и экономический кризис. Весной 1943 г. режим Муссолини стоял на пороге катастрофы.
3. Военная экономика и внутриполитическое положение Японии
Поражения европейских партнеров Японии по фашистскому блоку осенью и зимой 1942/43 г., возросшее сопротивление вооруженных сил западных союзников на Тихом океане вынуждали японское правительство разрабатывать дополнительные меры по дальнейшей мобилизации ресурсов метрополии и захваченных территорий для ведения на огромных пространствах затяжной войны, основную тяжесть которой несли на себе трудящиеся массы страны.
В Японии продолжался процесс усиления диктатуры военщины и монополий, установления жесткого государственно-монополистического контроля над экономикой. Активизировалась деятельность ассоциации помощи трону (АПТ), созданной вместо «самораспустившихся» буржуазных' партий, а также политической ассоциации помощи трону (ПАПТ), организованной в 1942 г. из различных фракций парламента. Последний все больше превращался в послушное орудие «дзайбацу» и военно-фашистских кругов. Одновременно проводились в жизнь мероприятия, призванные взвалить на плечи японских трудящихся и населения захваченных территорий все тяготы войны.
В начале 1943 г. были изданы императорские указы об особых правах правительства в военное время, предоставлявшие премьер-министру генералу Тодзио чрезвычайные полномочия. Вместе с тем в марте состоялось назначение советниками правительства в ранге министров семи представителей крупнейших монополий. В их числе были: адмирал Т. Тойода — президент контрольной ассоциации железоделательной и сталелитейной промышленности, связанный семейными узами с концерном «Мицубиси»; Г. Фудзивара — президент корпорации по распределению промышленного оборудования, бывший председатель крупных дочерних компаний концерна «Мицуи», а также другие магнаты промышленности и финансов, представлявшие крупнейшие монополии Японии. Совместно с кабинетом министров они составляли высший экономический совет, имевший право давать премьеру рекомендации как в осуществлении руководства военной экономикой, так и в отношении важнейших политических мероприятий. Таким образом, правительственная политика, проводившаяся в интересах крупных монополий, направлялась олигархической верхушкой, влияние которой еще больше усилилось.
Тодзио провел через парламент законопроекты, направленные на дальнейшую милитаризацию жизни страны. 81-я сессия парламента (декабрь 1942 г.— март 1943 г.) одобрила законы о введении дополнительных налогов, повышении цен на некоторые товары, утверждении бюджета, в пропагандистских целях названного «бюджетом решительного наступления».
Японские монополисты имели определяющее влияние в правительстве, они усилили свои позиции в экономике страны и на захваченных территориях. Представители «дзайбацу» заняли ключевые посты в «ассоциациях контроля» — смешанных органах правительства и монополий, осуществляли контроль за размещением военных заказов, выпуском промышленной продукции, распределением сырья и рабочей силы, а также за выделением средств для вложения в военные отрасли промышленности. Монополисты использовали законы военного времени с целью поставить в экономическую зависимость, привязать к себе мелкие и средние фирмы и привлечь государственные средства для расширения производства. В 1942 г. произошло 410, а в 1943 г.—570 случаев слияния подобных фирм с общим капиталом 10,7 млрд. иен с крупными монополиями. К 25 января 1943 г. было создано 22 «ассоциации контроля», представителями которых стали директора крупнейших промышленных компаний и торговых фирм. Они объединили 2638 компаний.
Когда высшее военно-политическое руководство пришло к выводу, что война приобретает затяжной характер, оно стало отпускать на развитие наиболее важных военных отраслей промышленности дополнительные средства. Наиболее значительные ассигнования предоставлялись самолетостроительным концернам. Например, ассигнования концерну «Кавасаки дзюко» в 1942 г. возросли с 824 457 тыс. иен в первой половине года до 1 231 915 тыс. иен во второй половине года, а процент участия государства в финансировании производства концерна возрос с 54,5 процента до 63,5.
В результате усиления эксплуатации рабочих и применения системы оплаты заказов, разработанной «ассоциациями контроля» в интересах монополий, владельцы наиболее крупных компаний получали все увеличивавшийся процент прибыли. Например, головная компания концерна «Мицуи» в 1942 г. получила чистой прибыли 119 971 тыс. иен (в 1941 г.— 23 785 тыс. иен). Прибыль компании «Мицубиси дзюкогё» возросла с 18 процентов в 1941 г. до 25 процентов в 1943 г. (соответственно с 37 774 тыс. иен до 88 768 тыс.). Если прибыли всех японских компаний в 1941 г. составляли 4,8 млрд. иен, то в 1942 г. они повысились до 5,3 млрд. иен, а в 1943 г.— до 6,3 млрд. иен.
В отчетах крупные компании указывали заниженные цифры прибылей — каких-нибудь 15—20 процентов. В действительности владельцам контрольных пакетов акций военных компаний ежегодно удавалось увеличивать объявленный и оплаченный капитал в 1,5—2 раза. Капитал компании тяжелой промышленности «Мицубиси», например, в начале войны составлял 240 млн. иен, а в 1942 г.— уже 480 млн. иен.
После захвата японскими войсками обширных территорий Юго-Восточной Азии и стран Южных морей перед «дзайбацу» открылись еще более широкие возможности обогащения. Для создания лучших условий эксплуатации ресурсов оккупированных территорий в ноябре 1942 г. было образовано министерство по делам «великой Восточной Азии». Монополиям передавались судоверфи, склады и рудники. Судоверфи Сингапура перешли во владения «Мицубиси дзюкогё», судоверфи и склады Гонконга достались концернам «Мицуи» и «Мицубиси». «Мицуи» стал владельцем медных рудников Севанто на Филиппинах, а «Мицубиси» овладел контролем над разработкой фосфора в Лаокае (Индокитай) и т. д.
Валютная политика японского империализма в странах «сферы сопроцветания» была направлена на то, чтобы облегчить выкачивание оттуда стратегического сырья и продовольствия. Обесценивая местную валюту и внедряя в обращение военные иены и местные военные денежные знаки, японские захватчики извлекали двойную выгоду: закупали по дешевке местные товары и увеличивали выручку от продажи населению собственных товаров. Это позволяло японским властям расходовать огромные средства на содержание своей оккупационной армии и многочисленных советников, и чиновников. В 1942 г. из Индокитая, Таиланда и Бирмы было вывезено 1 424 тыс. тонн, а из Кореи и Тайваня — 1 157 тыс. тонн риса.
Японское правительство львиную долю средств государственного бюджета выделяло на военные расходы. В 1942/43 г. было израсходовано 22,8 млрд. иен, то есть 90 процентов расходов государственного бюджета.
Рост военных расходов и прибылей монополий происходил в основном за счет усиления эксплуатации трудящихся. Продолжительность рабочего дня в 1942 г., по официальным данным, составляла 12—13 часов. В том же году японские рабочие из общей массы стоимости, произведенной ими в течение года, получили в качестве заработной платы менее одной трети, а японским капиталистам в качестве прибавочной стоимости досталось более двух третей.
С марта 1942 г., после введения в действие нового закона о трудовой повинности мужчин и женщин в возрасте от 12 до 70 лет, количество мобилизованных в военную промышленность рабочих стало быстро увеличиваться и к концу года достигло 623 385 человек (в 1940 г.—311 734 человека). Трудовая повинность, которая создавала для рабочих подлинную военную каторгу, была введена по настоянию «дзайбацу». Рабочие, мобилизованные в военную промышленность, жили в общежитиях под надзором полицейских и постоянной угрозой наказания и лишения продовольственного пайка. По мере расширения войны во всех больших масштабах использовался труд рабочих из оккупированных стран. Так, например, число корейских рабочих в Японии в 1942 г. достигло 112 тыс. человек (в 1941 г.—53,5 тыс. человек).
Несмотря на рост потребностей в основных видах промышленной продукции, японским правящим кругам не удалось, по существу, увеличить производство в стране электроэнергии, угля, чугуна.
Одной из важных причин, сдерживавших развитие японской промышленности, являлась нехватка электроэнергии. Среднемесячное производство электроэнергии в 1942 г. составляло 2 800 млн. квт/ч, а в первые месяцы 1943 г. оно снизилось: в январе было выработано 2 683 млн., в феврале — 2 407 млн., в марте — 2 757 млн. квт/ч.
Снабжение Японии каменным углем в 1942 г. по сравнению с предыдущим годом сократилось вследствие уменьшения добычи в метрополии и ограничения ввоза. В 1943 г. тоннаж судов, предназначенных для перевозки этого вида топлива, уменьшился по сравнению с 1942 г., что повлекло за собой снижение доставки угля на Японские острова с 8 750 тыс. тонн до 6 030 тыс. тонн.
В связи с войной потребление нефти и очищенных нефтепродуктов в Японии в 1941/42 бюджетном году увеличилось. Возросшие нужды пришлось удовлетворять за счет запасов: в 1942/43 бюджетном году из запасов было использовано 10 664 тыс. баррелей (в 1941/42 бюджетном году — 688 тыс. баррелей). Уменьшение запасов нефти в 1941/42 бюджетном году до 38 229 тыс. баррелей побудило японское правительство ограничить невоенное потребление и увеличить ее ввоз. Однако уменьшение тоннажа торгового флота создало большие трудности в сохранении энергобаланса, в котором уголь и нефть в 1942 г. занимали 71,7 процента.
Развитие военной промышленности Японии сдерживалось также невысоким уровнем производства чугуна и стали. В 1941/42 бюджетном году добыча и импорт железной руды в Японии составили 7 412 тыс. тонн, причем ввоз почти в два раза превышал добычу. Кроме того, внутри страны и вне ее было закуплено 1 290 тыс. тонн железного лома, а также использовано 2 118 тыс. тонн металлических отходов производства. Однако этого вида стратегического сырья недоставало, поэтому из запасов было взято 1 300 тыс. тонн железной руды и 1 369 тыс. тонн железного лома. В результате их запасы значительно сократились. Острая нехватка торговых судов вынудила правительство увеличить отпуск стали на их строительство за счет сокращения военного кораблестроения. Для увеличения производства авиационного вооружения потребовалось уменьшить в 1942 г. выпуск артиллерийских орудий большого калибра, автомашин, а в 1943 г. и танков.
В военном производстве основное внимание обращалось на увеличение выпуска самолетов, боевых кораблей, радиолокаторов, полевых орудий и автоматического стрелкового оружия. Так, с октября 1942 г. по март 1943 г. японская промышленность выпустила на 1880 самолетов больше, чем за предыдущее полугодие. Японское правительство уделяло значительное внимание строительству боевых кораблей. В 1942/43 бюджетном году из 59 построенных боевых кораблей 40 относились к кораблям основных классов: 6 авианосцев, линкор, 2 крейсера, 9 эсминцев и 22 подводные лодки (в 1941/42 бюджетном году из 48 построенных кораблей 27 были основных классов).
Учитывая опыт военных действий на море, японское высшее командование отказалось от постройки линкоров и тяжелых крейсеров, сосредоточив усилия на строительстве легких крейсеров, эсминцев и подводных лодок. Поэтому общее водоизмещение боевых кораблей, введенных в строй в 1943 г., было меньшим (145,8 тыс. тонн), чем в 1942 г. (230,7 тыс. тонн).
Несмотря на трудности, японскому правительству в основном удалось обеспечить потребности военной промышленности в стали и других металлах и увеличить производство вооружения, боевой техники и боеприпасов.
Важное значение для военно-морского флота и ПВО страны имело производство радиолокаторов, выпуск которых начался в 1941 г. В 1941/42 бюджетном году их было произведено 338 штук, а в 1942/43 — 1450 штук. Однако оснащение ими кораблей происходило медленно.
Военно-политическое руководство Японии прилагало значительные усилия для увеличения строительства торговых судов.
Несмотря на увеличение выпуска судов, судостроительная промышленность не смогла обеспечить потребности страны из-за больших потерь в торговом флоте. В 1942/43 бюджетном году были потоплены или сильно повреждены японские торговые суда водоизмещением 1 130 тыс. брт, или на 710 тыс. брт больше, чем построено. Стремясь компенсировать потери, японское правительство вкладывало в судостроение дополнительные ассигнования, выделяло для него рабочую силу и металл за счет других отраслей промышленности, главным образом текстильной, которая в период войны из года в год сокращала выпуск продукции. Уменьшалось также производство в химической, пищевой и других невоенных отраслях промышленности.
Таким образом, рост военной продукции в Японии в конце 1942 — начале 1943 г. обеспечивался увеличением ввоза стратегического сырья с захваченных территорий и сокращением невоенных отраслей промышленности. На данном этапе войны промышленность производила для японской армии в основном достаточное количество оружия, хотя уже отмечалась тенденция снижения выпуска продукции танкостроения, военного кораблестроения и т. д.
Сельскохозяйственное производство Японии и ввоз продуктов с оккупированных территорий позволили в 1942 г. в основном удовлетворить потребности вооруженных сил и нормированное снабжение населения страны. Положение облегчалось хорошим урожаем в метрополии риса, являющегося важным продуктом питания японцев. Довоенное потребление риса составляло 12—13 млн. тонн. В 1942 г. в метрополии было выращено 10,7 млн. тонн (в 1941 г.—8,8 млн. тонн) и ввезено почти 2,6 млн. тонн. В 1943 г. положение стало ухудшаться: в метрополии было получено около 10 млн. тонн и ввезено только до 1,2 млн. тонн риса.
Для увеличения площадей под продовольственные культуры японские оккупационные власти заставляли местное население уничтожать сады и парки в Таиланде, сокращать плантации каучука в Малайе, кофейные — на Яве и сахарного тростника — на Филиппинах. Для получения новых полеводческих участков уничтожались целые лесные массивы.
Правительство Японии разработало проект создания продовольственной базы в Маньчжурии. Предполагалось переселить туда некоторую часть японского населения и организовать крупные хозяйства фермерского типа. Однако реализовать этот план из-за недостатка средств не удалось. В целом ввоз риса и его запасы уменьшились. Примерно такое же положение наблюдалось с другими злаковыми культурами. Сократилось производство сельскохозяйственных орудий, уменьшилась обрабатываемая площадь, значительно упало применение удобрений. В результате снизилась урожайность ряда культур.
Из-за реквизиции рыболовных судов, сокращения районов рыболовства, уменьшения численности рыбаков наблюдался спад улова рыбы. Основная масса населения сидела на голодном пайке. К тому же парламент принял закон о повышении цен на ряд товаров, процветала спекуляция на «черном рынке». В 1942 г. система нормированного распределения риса была распространена на всю страну. В том же году произошла частичная замена в пайке риса пшеницей и ячменем, а в 1943 г.— картофелем. Рыба, являвшаяся одним из основных продуктов питания, выдавалась в мизерном количестве.
Одновременно усиливалась эксплуатация японских трудящихся. Опираясь на указ «Об организации труда на важнейших предприятиях», владельцы предприятий отменяли всякие ограничения рабочего дня и нормирование заработной платы. Падение реальной заработной платы, жестокая эксплуатация, ухудшение общего жизненного уровня вызывали у масс недовольство.
Правительство Тодзио принимало меры к усилению идеологической обработки населения в милитаристском духе. Широко распространялся лозунг «бороться и победить во второй год войны». Созданное взамен профсоюзов «общество промышленного служения отечеству» («сангё хоко-кукай»), охватывавшее почти всех занятых на предприятиях рабочих, пропагандировало полное самоотречение в интересах достижения победы, беспрекословное подчинение властям и администрации предприятий. В идеологической обработке населения принимали участие и многие деятели культуры. В ноябре 1942 г. в Токио был созван съезд писателей «великой Восточной Азии» — членов общества служения отечеству через литературу, на котором обсуждались вопросы мобилизации моральных сил народов на успешное завершение войны. Широко демонстрировались кинофильмы, прославлявшие победы японских вооруженных сил.
Несмотря на разнообразные средства милитаристской, шовинистической пропаганды, в стране усиливалось недовольство затянувшейся войной и связанными с нею лишениями. Сообщения японской прессы, в которых говорилось о поражениях немецко-фашистских войск на советско-германском фронте, вызывали большой интерес и широко комментировались. Росло число прогулов и актов саботажа на предприятиях. Рабочие вели борьбу за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня. Если в 1942 г. в стране было зафиксировано 268 трудовых конфликтов, то в 1943г.—417. Осенью 1942г. вспыхнули забастовки на предприятиях «Фурукава» (префектура Тотиги) и «Хитати» (Токио). В 1942 г. в стране произошло 2756 трудовых конфликтов крестьян, направленных против помещиков и местных властей. Японские коммунисты в трудных условиях глубокого подполья продолжали борьбу.
В целом состояние экономики Японии все более осложнялось, а условия затягивавшейся войны грозили дальнейшим ее ухудшением. Росло недовольство трудящихся масс лишениями войны, увеличивалось их сопротивление возраставшей эксплуатации со стороны монополистического капитала.
* * *
Таким образом, зимой 1942/43 г. под влиянием неблагоприятного хода военных действий, роста тягот войны, принявшей затяжной характер, произошло общее ослабление тыла агрессивного блока. Вместе с тем положение каждого из участников этого блока было неодинаковым.
Фашистская Германия использовала в своих интересах военно-экономический потенциал почти всей Европы. Принимались экстренные меры по мобилизации экономических ресурсов для форсирования военного производства. Тотальная мобилизация, вызванная поражением на советско-германском фронте, представляла собой новое напряжение сил. Она позволила в определенной мере восполнить потери и удовлетворить потребности вермахта. В военном производстве новое пополнение кадров оказалось далеко не равноценным. Вместе с тем тотальная мобилизация способствовала развитию внутриполитического кризиса в стране. Под влиянием событий на фронтах в некоторой части народа поколебалась уверенность в победе, прежние иллюзии рассеивались.
В более сложном положении оказалась Италия. Ее экономика испытывала серьезные трудности с сырьем и рабочей силой. Потерпела провал тотальная мобилизация. Военное производство явно не справлялось с возросшими потребностями фронта. Германия не выполнила обещанных поставок. Резко ухудшилось материальное положение итальянских трудящихся, многие из которых голодали. В результате активной деятельности компартии Италии измученное тяготами войны население страны поднималось на борьбу против войны и фашистского режима, за улучшение условий жизни. Шел процесс консолидации демократических сил. Усилилась оппозиция в правящей верхушке и в самой фашистской партии. Фашистский режим в Италии переживал серьезный кризис, сузилась его социальная база, он терял основные точки опоры.
С изменением обстановки на Тихоокеанском театре военных действий сократились возможности Японии в использовании сырья оккупированных территорий, от импорта которого находилась в большой зависимости ее экономика. Однако производство вооружения на данном этапе войны увеличивалось, если не считать его отдельных видов. Японская промышленность ценой огромного напряжения и безудержной эксплуатации трудящихся в основном еще справлялась с запросами армии и флота. Внутриполитическое положение Японии обострялось. Осложнения с продовольствием, снижение жизненного уровня порождали недовольство масс продолжавшейся войной и политикой правительства. В стране развивалось стачечное движение.
Фашистский блок все более уступал странам антигитлеровской коалиции в возможностях вести затянувшуюся войну, которая неумолимо требовала новых людских пополнений, вооружения, различной боевой техники и других материально-технических средств. Морально-политический потенциал стран фашистского блока снижался, внутриполитическое положение их все более усложнялось. Процессы общего ослабления фашистского блока (политические, экономические, военные) особенно давали себя знать в связи с развивавшимся переломом в ходе второй мировой войны в пользу антифашистской коалиции.
Новые публикации
Содержание:
© МРОО "Вымпел-В" 2004-2024e-mail: pl305@yandex.ru
Материалы данного сайта размещаются только для ознакомления и не являются публичным призывом
к выполнению каких-либо действий. Ресурс крайне осуждает любые формы экстремизма и терроризма.
При копировании информации обязательна активная гиперссылка на источник.
При копировании информации обязательна активная гиперссылка на источник.
