Александр Невский

Выдающийся военный и государственный деятель Александр Невский родился в 1220 г. Детство его прошло в Переяславле-Залесском. Здесь над ним был совершен княжеский обряд «пострига». Этот торжественный ритуал выполнил епископ Симон — игумен Рождественского мо­настыря во Владимире. В соборе в присутствии всего двора мальчику подрезали кудри и перепоясали его мечом, а по­том впервые посадили на коня. После этого с женской половины дома он был переведен к дядьке, т. е. к воспитате­лю. 

С малых лет Александра воспитывали как будущего князя — готовили не только к воинским, но и к государ­ственным свершениям. Он рано научился читать и писать. Его знакомили с летописями и переводами византийских хроник, иными словами, с сюжетами русской и всемирной истории. Он читал знаменитую «Александрию» — книгу о походах Александра Македонского. Но главным пособием для него была Библия. Молодой князь знал ее хорошо, в зрелые годы не раз пересказывал ее и нередко цитировал. Александр присутствовал на боярском совете и в княже­ском суде, где знакомился с «Русской Правдой» и на практике постигал вопросы права.

Из полюбившегося на всю жизнь Переяславля семи­летний Александр приезжает в вольный город Новгород. Первая встреча с Новгородом не могла не поразить наблю­дательного отрока существенным отличием боярского и ку­печеского строя жизни от княжеского уклада. Огромный город (его наружный вал тянулся на 6000 м) выглядел и жил по-другому, нежели его родной Цереяславль. На Торговой стороне у стен Ярославова дворища вели шумный торг заморские и русские купцы. У пяти вымолов (приста­ней) реки Волхова (Иванского, Будятина, Матфеева, Не­мецкого и Гарольдова) стояли русские ладьи, шведские и норвежские шнеки, немецкие и датские суда.

У купцов был свой торговый суд. Без их совета Новго­род не заключал ни одного внешнеторгового договора. В центре братщины богатейших купцов-вощаников — ог­ромном храме Иоанна-на-Опоках хранились образцы меры и веса: «локоть иванский» для измерения сукон, «гривенка рублевая» для взвешивания драгоценных металлов и весы для воска.

За городскими укреплениями жило более 40 000 горо­жан. Но были еще монастыри и пригороды. В Новгороде и вокруг него был 21 мужской и женский монастырь — это втрое больше, чем во Владимире.

По обширности своих владений Новгород превосходил такие вольные города, как Любек, Бремен, Венеция и Ге­нуя. Весь бескрайний север Руси, от Финского залива до Уральских гор,— все это был Великий Новгород. Новгород­ские бояре собирали дань с ижоры и води по берегам Невы и Финского залива, с земли еми, финнов и саамов вплоть до границ Норвегии. Они управляли всей Карелией. Их владе­ния простирались по Кольскому полуострову, Белому морю, Заволочью и достигали Зауралья. И отовсюду стека­лась в Новгород богатая дань — меха, мед, воск, серебро, моржовый клык, рыба.

Один из древнейших русских городов — Великий Нов­город — издавна связывал Русь с другими странами, ибо стоял в центре водных путей. В Новгороде Александр проходил обучение государственным делам. Присутствуя на вече и на княжеском совете, слушая беседы отца, он постигал искусство подчинять бояр, управлять толпой, такой переменчивой и часто грозной. Здесь он понял, как трудно быть князем и защищать от посягательств внутрен­них и внешних противников свои права на княжение. Даже печати в этом городе были у всех свои — и у князя, и у по­садника, и у тысяцкого.

Шестнадцатилетним юношей Александр стал князем-наместником Новгорода. То было предгрозовое время — Батыевы войска начали свой поход на Северо-Восточную Русь и уже вышли на Каму. Скоро стали поступать от гонцов страшные вести — о гибели Рязани, Коломны, Вла­димира, Торжка. Новгород переживал тогда дни лихора­дочной тревоги, ожидая и спешно готовясь к кровавой встрече с грозным и свирепым врагом. Наконец пришла отрадная весть — орда в ста верстах от города повернула вдруг обратно. Новгород был спасен. Потом Александр собственными глазами увидел руины опустошенных и сож­женных русских городов — в 1238 г. он через Торжок, Тверь и родной Переяславль приезжал во Владимир, чтобы присутствовать при вступлении своего отца на великокня­жеский стол.