Романов-Юрьев-Захарьин Федор Никитич (Филарет)

Феодор Никитич был старшим сыном боярина и воеводы Никиты Романовича Юрьева-Захарьина и ближайший родоначальник царствующего Дома Романовых (отец первого из царствующих Романовых – Михаила Федоровича Романова), племянник первой жены Иоанна Грозного.


Феодор Никитич Юрьев-Захарьин был именитым вельможей, двоюродным братом Царя Феодора Иоанновича. Личность Никиты Романовича еще замечательнее для русских тем, что, будучи Патриархом Московским и всея России, он разделял со своим сыном Царем Михаилом Феодоровичем, бремя царственных забот, и мудрым участием в правлении увековечил свое имя в отечественной истории.

О молодости Феодора Никитича не сохранилось почти никаких известий. Неизвестны даже время его рождения, место жительства и весь период его боярской жизни. Причиной тому были: во-первых, преждевременная смерть большей части членов боярского Дома Романовых-Юрьевых-Захарьиных и их родственников, во время гонения от Царя Бориса Годунова, и во-вторых, к смутам и повсеместным пожарам во время междуцарствия, истребившим много драгоценных письменных памятников. Вместе с тем по некоторым соображениям, можно приблизительно определить время рождения Феодора Никитича 13 апреля около 1556 года.

Также можно допустить, что Феодор Никитич, как старший в семей-стве боярина Никиты Романовича, провел первое время молодости при своем родителе, который, состоял в звании дворецкого при своем шурине, Царе Иоанне Васильевиче Грозном и проживал большей частью в Москве или в одном из подмосковных своих сел – Измайлове и Преображенском. В Москве у Никиты Романовича был дом в Китае-городе, в Зарядье, в первой или городской части, на Варварке, на том месте, где находится Знаменский мужской Монастырь. Этот дом Царем Михаилом Феодоровичем был обращен в обитель, названную Знаменской, в честь иконы Знамения Пресвятой Богородицы, находившейся в домовой церкви.

Дом Романовых издавна признавал икону Знамения Богоматери своей заступницей и покровительницей: по преданию, какое-то чудное событие было совершено этой иконой в семействе их предков.

Из последующих обстоятельств жизни Феодора Никитича можно с достоверностью заключить, что он был воспитан в строгих правилах христианского благочестия и получил хорошее по тому времени образование.

Как старший сын дяди царского, он в молодых летах был определен родителями на службу ко Двору, и вскоре приобрел расположение своего венценосного родственника. Царь обыкновенно называл его братом.

Отличаясь усердием и преданностью Царю, юный Феодор Никитич быстро возвышался на поприще государственной службы, и после смерти родителей, как достойный представитель именитого Боярского Дома Романовых-Юрьевых-Захарьиных, он в 1586 году был пожалован в бояре, с назначением в 1590 году Нижегородским Наместником. В знаменитую шведскую войну Феодор Никитич является в числе избранных бояр, находившихся во время похода при Царе, именуясь дворовым и ближним воеводой, а в 1516 году он уже был отдельным воеводой в крымском походе.

Личные достоинства и ближайшее родство с Царем, давали ему значительный перевес над прочими именитыми боярами, окружавшими царский престол, только шурин Царя, боярин Борис Годунов мог состязаться в первенстве с Феодором Никитичем, но и тот искал расположения любимого и уважаемого народом двоюродного брата Государя. Были слухи, что в случае смерти бездетного Феодора Иоанновича, он наследует престол. Так блистательно было начало службы Феодора Никитича.

Оставшись, после кончины родителей, главой дома, молодой боярин Феодор Никитич, вступил в брак с Ксенией Иоанновной Шестовой. В браке у них были дети: Борис (20 ноября 1592 года), Никита (1593 год), Михайла (12 июля 1596 год), Лев (21 сентября 1597 год) и Иван (7 июня 1599 год) и Татьяна. Только сын Михаил и дочь остались в живых, остальные умерли в малолетстве и погребены в Московском Новоспасском Монастыре, под церковью. Татьяна, бывшая в супружестве за князем Катыревым-Ростовским, также скончалась в моло-дых летах, 21 июня 1611 года, и погребена в том же монастыре, под соборной церкви Пре-ображения Господня.

Таковы были обстоятельства жизни Феодора Никитича до кончины Царя Феодора Иоанновича. На смертном одре Царь Федор Иоаннович передал престол супруге своей Ирине Феодоровне, а душу свою праведную, как говорят летописи, приказал брату своему Федору Никитичу, вместе с патриархом Иовом и боярином Борисом Годуновыми, т. е. избрал их советниками при своей супруге. Однако через 9 дней, дела государственного управления совершенно изменились: Царица Ирина Федоровна отказалась от престола, и ее брат боярин Борис Годунов, был избран Русским Царем.

Гонения на Бояр Романовых-Юрьевых-Захарьиных

С этого времени совершенно изменяется судьба знатного боярина Федора Никитича. В первые годы царствования Годунова имя его еще раз встречается в списке бояр, бывших в крымском походе. В 1598 году Федор Никитич ходил в Серпухов для защиты русских границ от Татар, но этим походом оканчивается военное и гражданское поприще именитого боярина, и начинается ряд долгих и тяжких страданий Феодора Никитича, перенесенных им с необыкновенным мужеством, терпением и самоотвержением из любви к отечеству.

В конце 1599 года, по ложному доносу на его брата, боярина Александра Никитича, в злоумышлении на жизнь Царя, Федор Никитич, обвиненный в соучастии, был разлучен с супругой и детьми, и заключен в тюрьму. Он содержался в заключении около года, как бы действительный преступник, и много раз его приводили с поруганием к допросам, заставляя присутствовать при пытках, которым подвергали его служителей.

По приговору боярской думы, состоявшемуся в начале 1601 года, Федора Никитича с ратманом Дуровым сослали в Архангельскую Губернию, в Холмогорский Уезд в Монастырь Антониево-Сийский.

Этот монастырь, основанный в царствование Иоанна Васильевича Грозного преподобным Антониом, находится в 165 верстах от г. Архангельска, вверх по реке Двине, на петербургском тракте. Местоположение монастыря пустынно – вся окрестность покрыта лесами, озерами и болотами. Он выстроен на небольшом низменном острове озера Большое Михайлове, обнесен оградой, и только с одной стороны имеет сообщение с материком. Издали монастырь представляется плавающим. Название «Сийского» Монастырь получил по реке Сии, протекающей вблизи него.

По царскому указу было запрещено пускать в монастырь богомольцев, для отвращения всякого отношения со ссыльным изменником (так назван был Федор Никитич в указе). Там его неволей постригли в монашество и нарекли Филаретом, именем вполне соответствовавшим качествам боярина Федора Никитича. Для жительства ему отвели отдельную от других небольшую келью, под церковью Благовещения Богородицы, рядом с погребами, а для надзора за ним поместили в той же келье бельца (белец - человек, постоянно живущий в монастыре, но не постриженный ещё в монахи), которому внушено было доносить не только о поступках, но даже о самых обыкновенных словах узника.

Тяжела была жизнь инока Филарета в Сийской Обители. Дуров, почитая его действительным изменником, обходился с ним грубо, и давал только самое необходимое для поддержания его существования. Сменивший Дурова пристав Богдан Воейков, поступал еще хуже. Желая выказать перед Царем свое усердие, он старался очернить Филарета. В исторических актах, изданных Археографическими Koмиссией и Экспедицией, помещены два свидетельства неблагонамеренности этого пристава, одно датируется 1602 годом, другое 1605 годом; без сомнения, были и другие донесения.

С христианским смирением переносил безвинный инок Филарет Никитич свою участь. В посте и молитве он трудился как простой монах, и вскоре заслужить любовь и уважение всего монастыря. Лишь изредка душевные страдания, переполнявшие его душу, вырывались в скорбных выражениях о супруге и детях, о которых, в первое время своего заключения, он не имел никаких известий. Однако вскоре, невзирая на строгий, по царскому наказу, надзор, нашлись добрые люди, которые, соболезнуя о безвинном страдальце, приняли в нем живое участие, и утешали его не только известиями о его семействе, но иногда передавали даже взаимную переписку.

В 1602 году Царь Годунов, побуждаемый политическими видами, решился смягчить участь оставшихся в живых членов Дома Романовых-Юрьевых-Захарьиных. В это же время облегчено было положение и инока Филарета. 5 декабря 1602 года Царским Указом приставу Воейкову было велено: «покой всякой к нему (Филарету) держать, чтоб ему ни в чем нужды не было;» дозволено было, «буде захочет, стоять на крылосе (место в церкви для певцов),» однако с тем, «чтобы никто с ним ни о чем не разговаривал» в келье с ним, согласно его желанно, велено жить, вместо бельца, старцу, «в котором бы воровства какого не чаять». При этом монастырь вновь был открыт для богомольцев, со «строгим наблюдением, чтобы посетители не имели сношений с ссыльным изменником».

В 1605 году, желая еще более явить свою мнимую милость, Годунов повелел посвятить достойного инока Филарета сперва в иеромонахи, а потом в архимандриты той же пустыни. Но в этом посвящении скорее можно видеть намерение Годунова еще более удалить Филарета от света мирской жизни, потому что, невзирая на сан архимандрита, Филарет находился под строгим надзором – при нем безотлучно были два старца, Иринарх и Леванид. Эти старцы по внушению пристава Воейкова, умышленно оскорбляли и ожесточали Филарета.

22 марта 1605 года по доносу Воейкова последовала царская грамота игумену Ионе о подчинении архимандрита надзору и о внушении ему правил монастырской жизни, не делая никакого бесчестия. В грамоте было сказано, что Филарет бранит приставленных к нему старцев, не велит ходить за собой, живет неприлично, не бывает на духу, говорит про жизнь мирскую, о птицах и о собаках. Вследствие этого было повелено «жить Филарету вместе с игуменом в одной кельи, и безотлучно быть при нем, даже провожать его в церковь старцу Леваниду; когда же к игумену будут приходить посторонние, то принимать их в передней, а Филарету быть в это время в комнате или чулане, так чтобы он нигде с прихожанами не сообщался».

Столь стеснительные меры были непродолжительны. В июне 1605 года, на престоле Русского Царства утвердился Лжедмитрий, который, для большого удостоверения народа в своем мнимом родстве с Иоанном Васильевичем Грозным, в числе других родственников покойного Царя вызвал из Сийской Обители и опального архимандрита. Вместе с тем Самозванец разрешил перевезти из разных мест в Москву тела всех братьев Филарета Никитича, погибших в ссылках, которые с должной честью были похоронены рядом с предками в Московском Новоспасском Монастыре.

В мае 1606 года не стало Лжедмитрия и Русским Царем был избран Василий Иванович Шуйский. Зная достоинства Архимандрита Филарета Никитича, он повелел Патриарху Гермогену посвятить его в Митрополиты Ростовского и Ярославского.

Митрополит Филарет не медлил пребыванием в Москве и 5 июня, вместе с другими духовными и гражданскими чинами, после перенесения из г. Углича в Москву нетленных останков родственного ему Царевича Димитрия, он отправился в свою епархию, избрав своим постоянным пребыванием г. Ростов. Только здесь, после долголетней разлуки, Филарет Никитич имел отраду увидеть бывшую свою супругу и сына. С этого времени он усердно старался помогать Марфе Иоанновне своими советами в образовании кроткого и умного Михаила.

Однако не долго наслаждался он мирной жизнью. После смерти Лжедмитрия беспрерывно являлись новые самозванцы, и в России настала эпоха всеобщих смут. В это печальное время, Митрополит Филарет, верный долгу и присяге Шуйскому, много содействовал ему в сборе по своей епархии даточных людей против Лжедмитрия II («Тушинского Вора»). Но при обстоятельствах того времени, когда весь государственный порядок был уничтожен, никакие частные меры не могли восстановить спокойствия, и вскоре сам Митрополит Филарет должен был испытать ужас того времени.

Становление Бориса Годунова и участь Романовых-Юрьевых-Захарьиных

Брак Ирины Никитичны совершился уже после смерти Никиты Романовича (отца Филарета), по видам боярина Бориса Федоровича Годунова, который всеми мерами старался сблизиться с Домом Романовых-Юрьевых-Захарьиных, а Анастасия Никитична вступила в супружество после возвращения из ссылки.

Никита Романович дожил до глубокой старости, и перед кончиной, вступив в монашество, под именем Нифонта, поручил свое семейство покровительству и попечению Бориса Годунова, сильного уже в то время при Дворе Царя Федора Иоанновича.

Дорожа дружбой Никиты Романовича, как царского дяди, стоявшего ближе всех к Престолу, как именитого боярина, Борис Годунов успел снискать не только его доверенность, но даже дружбу, и находился при смертном его одре.

Добродетельный старец Никита Романович, успокоенный участием, обещаниями и клятвенными уверениями Годунова заботиться о его осиротевшем семействе, как о собственном, со спокойной душей перешел в жизнь вечную, в начале царствования Федора Иоанновича, по боярскому списку в 1585 году, а по другим известиям 23 апреля 1586 года.

Английский писатель и дипломат Джайлс Флетчер (1549-1611) пишет, будто по ходившим тогда слухам, Никита Романович был отравлен.

Однако не чистосердечные были слова и клятвы Бориса Годунова. Этот честолюбивый боярин, видевший в членах Дома Захарьиных-Юрьевых, ближайших родственников Царю Федору Иоанновичу, не мог их любить, как преграду к своему собственному возвышению. Он желал погубить их. Но, зная обширное их родство, их связи, всеобщее к ним укажете и народную любовь, скрывал свои чувства под личиной дружественного расположения, и во все время царствования Федора Иоанновича ласкал, покровительствовал Романовых-Юрьевых-Захарьиных и возвышал их при Дворе. Как пример, Федор Никитич был пожалован в бояре, Александр Никитич в кравчие, Михаил, Иван и Василий Никитичи служили стольниками. Борис Годунов достиг своей цели, приобрел доверенность и расположение Романовых-Юрьевых, которое было ему нужно, на случай кончины бездетного Царя Федора Иоанновича, и затем ему уже не было равносильных соперников.

7 января 1598 года, Царь Феодор Иоаннович скончался, и не имея прямых наследников, по внушению Бориса Годунова передал престол своей супруге своей Ирине Федоровне. Через девять дней, Царица отказалась от верховной власти, и боярин Борис Годунов, как ее родной брат, как первый бывший царский советник, правитель государства, испытанный в делах государственного управления, избран был Русским Царем.

Достигнув главной цели своих стремлений, Годунов возымел мысль об утверждении престола в своем роде. Тогда-то во всех боярских домах, более или менее связанных близким родством с Домом Рюрика, он видел опасных противников. Больше всего страшился Борис Романовых-Юрьевых-Захарьиных, зная какие они права имели на престол – положил твердое намерение устранить от себя эту преграду.
Клевреты и льстецы нового Царя, такие же недоброжелатели Романовых-Юрьевых, обносили их перед Борисом. Но не было никакого повода к их обвинению, не было никаких улик. Романовы-Юрьевы-Захарьины отличались таким примерным усердием и деятельностью на службе, такой преданностью царю и отечеству, что, в первые два года царствования Бориса, не только торжествовали над злобой и коварством своих врагов, но даже были по-прежнему возвышаемы при Дворе: в 1598 году, Александр Никитич был пожалован в бояре, а Михаил Никитич в окольничие.

Тем не менее Царь Годунов, мучимый совестью и страхом, не был спокоен: подозревая всюду ковы и злоумышления, он для предупреждения их, стал поощрять доносы: благосклонно сам выслушивал доносчиков, даже награждал их деньгами, наделял землями и возводил из холопов в бояре, что, без сомнения, увеличивало число доносов, и следствием их были повсеместные пытки и казни.

В это печальное для Росси время, когда никто не мог поручиться за свою жизнь, один из слуг боярина Александра Никитича Романова-Юрьева-Захарьина, по прозванию второй Бартенев соблазнившись подарками и обещаниями Симеона Годунова, родственника Царя и верного его клеврета, изъявил готовность донести на своего господина, у которого он служил казначеем. По поучению Симеона Годунова, Бартенев показал, будто Александр Никитич замышляет отравить Царя, и уже приготовил для того разные зелья.

По доносу Бартенева, в дом Александра Никитича был немедленно послан Михаил Салтыков, с несколькими приверженцами Годунова, чтобы произвести нечаянный обыск. В кладовой, в сундуках с деньгами, ключи от которых постоянно хранились у Бартенева, были найдены мешки с разными травами и кореньями, заранее положенные туда доносчиком. Мешки эти сразу же были отправлены на Патриарший Двор. Туда же собрались бояре, большей частью клевреты Годунова, и по совещании с патриархом Иовом, приверженцем Бориса, положено было, что все травы и коренья волшебные, приготовленные для отравы Царя. Как ни казалось нелепо это гнусное обвинение, но никто не смел сомневаться в его справедливости. Немедленно схватили всех Романовых-Юрьевых-Захарьиных, находившихся в Москве, и привели на суд к патриарху.

Обвиненные спокойно предстали перед своими обвинителями и смело опровергали неправдоподобный донос. Но судьи не дали им говорить, боясь их оправдания, и называя их злодеями и изменниками, обвинили не только всех Романовых, но и близких их родственников в покушении на жизнь Царя.

Вследствие этого Романовы и их родственники были заключены в тюрьму. Вместе с ними пострадали: Князья Черкасские, Сицкие, Шестуновы, Репнины и Карповы, одна Ирина Никитична Годунова была исключена из числа опальных. Слуг же подвергли мучительным пыткам, от которых многие умерли. К пыткам много раз приводили самих Романовых-Юрьевых, стращая подвергнуть их таким же истязаниям, в случае запирательства. Но все было напрасно: верные слуги, умирая в мучениях, провозглашали невинность и добродетель своих господ.

Дело это, начавшееся в конце 1599 года, тянулось больше года. В конце июня и в начале июля 1601 года, состоялся приговор Боярской Думы. Изменников – так были названы Романовы-Юрьевы-Захарьины в приговоре – присудили к лишению имущества, поступивших частью в казну, частью в царское распоряжение, и за приставами разослали в заточение, в разные отдаленные места России.

Александра Никитича, с приставом Леонтием Ладыженским, сослали в Усолье Луду, на Белое Море, где потом его удавили.

Михаила Никитича, с приставом Михайлом Тушиным, заточили в Великую Пермь в ныборскую волость. Его привезли зимой 1601 года, и как Тушин, сообразно данному наказу, не нашел близ Ныбора удобного помещения для узника, то велел выкопать для него землянку. Не довольствуясь этим, он заковал Михаила Никитича в цепи и приказал давать ему только хлеб да воду. Землянка была тесная и сырая. Однако в ней устроена была небольшая печь и пробито отверстие для света.

Добродушные Ныборцы, соболезнуя о страдальце, научили своих детей скрытно носить ему квас, молоко, масло и прочую еду.  Малютки исполняли это, как бы играя около землянки, но эта хитрость была скоро открыта, и шесть человек Ныборцев пострадали за свое христианское человеколюбие и приставом были отправлены в Москву. Как злоумышленники они подверглись пыткам. Только двое из них, уже в царствование Шуйского, возвратились на родину, остальные умерли в пытках. Михаил Никитич жил в землянке довольно долго. Предание говорит, будто он был уморен голодом сторожами, надоевшим смотреть за узником.

17 ноября 1627 года, в царствование Михаила Федоровича, крестьяне села Ныбора были милостиво награждены обильной грамотой.
Боярина Ивана Никитича, с приставом Иваном Смирным-Мамонтовым, 30 июля 1601 года сослали в Пелым. 

Василия Никитича, с сотником стрелецким Иваном Некрасовым, 1 июля 1601 года отправили в Яренск, откуда в ноябре 1602 года перевели к брату в Пелым. Здесь они сидели в одной избе, прикованные цепями к разным углам. 1 января 1602 году, по царскому повелению, с них были сняты цепи. Но Василий был чуть жив и 15 февраля скончался на руках своего брата Ивана, который также был болен параличом (не владел рукой и ногой).

Федор Никитич, сосланный в Антошев-Сийский Монастырь, Архангельской Губернии, был пострижен в монахи.

Тещу Федора Никитича – дворянку Шестову, 11 июля 1601 года отправили с приставом Яковом Вельяминовым в Чебоксары в Никольский девичий Монастырь, где и постригли в монашество.

Ее дочь, супругу Федора Никитича, Ксению Иоанновну, сослали в заточение в один из заонежских погостов.

Их зятя – Князя Бориса Черкасского, с Княгиней Марфой Никитичной и с детьми Федора Никитича, Михаилом и Татьяной, с сестрой, девицей Анастасией Никитичной и детьми Алекандра Никитича, послали на Белое Озеро. Здесь они терпели крайнюю нужду в пище и одежде. Вскоре Князь Черкасский умер, а Марфа Никитична долго болела.

Князь Иван Борисович Черкасский был отправлен в Малмыж за Вятку.

Князя Ивана Васильевича Сицкого, с приставом Тимофеем Грязным, сослали в Кожеозерский Монастырь, а жену его, Евфимию Никитичну, постриженную в монашество и названную Евдокией – в пустынь Сумского Острога. Там они, как говорит летопись, были насильственно лишены жизни. Других Сицких, Федора и Василия, Шестунова, Карповых и Князей Репниных заключили в темницы разных городов.
Так в 1601 году совершилось падение знаменитого боярского дома Романовых-Юрьевых-Захарьиных, положившее неизгладимое пятно на царствование Бориса Годунова. Сам Борис в душе своей сознавал  всю несправедливость этого гонения и в марте 1602 года, когда большей части из гонимых уже не было в живых, желая явить свое милосердие, и как бы снисходя просьбам Ивана Ивановича Годунова, возвратил из ссылки Ивана Никитича, сперва в Уфу, потом, вместе с его племянником, Князем Иваном Черкасским 28 мая 1602 года послал на службу в Нижний Новгород, и наконец 17 сентября 1603 года в Москву.

Овдовевшей Княгине Марфе Никитичне Черкасской, с невесткой, сестрой и детьми Федора Никитича, Царь дозволил, в конце 1602 года, жить в отчине Федора Никитича Романова, Владимирской Губернии, Юрьево-Польского Уезда, в селе Клине. Эта отчина, при заточении Романовых-Юрьевых-Захарьиных, была отписана на Царя Бориса Годунова, и хотя Кампенгаузен удостоверяет, что она передана была Ирине Никитичне, однако это показание опровергается следующим свидетельством: в деле о ссылке Романовых сказано ясно: «в Федоровскую Вотчину Романова, что была отписана на нас» (т. е. на Царя). Облегчена была несколько и участь инока Филарета.

Между тем события быстро сменяли друг друга. Внезапная кончина Бориса Годунова, насильственная смерть его сына Федора, успехи самозванца, раздражительное волнение умов, дошедшее до крайней степени, и целый ряд величайших смут, все это должно было довести Россию до погибели.

Но Провидение уже готовило ей спасителя в потомке того самого Дома Романовых-Юрьевых-Захарьиных, на который Борис Годунов воздвиг такое ожесточенное гонение.

По восшествию на Русский Царский престол его сына Михаила Федоровича, в течение пятнадцати лет и до дня своей кончины Патриарх Филарет, умудренный долговременными бедствиями и опытом жизни, является главным советником, соправителем своего царственного сына. Имя его было повсюду нераздельно с царским; все грамоты, все государственные акты писались так: «Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович всея Руссии и отец его Государев, великий Государь, Святейший Патриарх Филарет Никитич Московский и всея Pyccии, указали....»

На всех аудиенциях и при торжественных у Царя заседаниях Патриарх присутствовал с духовным синклитом, занимая место по правую сторону Государя.

Движимый любовно и уважением к своему родителю, Царь Михаил Федорович пожаловал ему, в ноябре 1619 года, в непосредственное владение и заведывание две трети Вараужской Волости, чрезвычайно распространил права Патриарха, предоставил ему титул Государя и придал невиданный до тех пор блеск Двору Патриаршему, определив стольников, чашников и прочих должностных придворных людей. Послы и высшее чины обыкновенно являлись также и к Филарету Никитичу. Наконец, по чувству полной доверенности и признательности, Царь, грамотой 20 мая 1625 года, предоставил своему родителю, или кому он прикажет, власть над духовными и светскими чинами, подведомственными Первосвятителю, равно как суд и расправу над ними, за исключением дел уголовных. Кроме того, разрешил сбор подати и оброка со всех духовных особ и церковных имений, по усмотрению Патриарха.

Мудрый святитель вполне оправдал доверенность своего державного сына неутомимыми заботами о благе отечества. Он исправлял церковный книги, сам сочинил поучения на поставление архимандрита или игумена, и увеличил книгопечатный двор для распространения в народе печатных священных книг, в замен рукописных, которые, по множеству вкравшихся в них, при переписке, ошибок, вовлекали православных в заблуждения, возбуждали споры и водворяли ереси.

В его патриаршество в московской типографии были напечатаны : Псалтыри следования и учебная, Устав, Служебники, Потребники, Минеи, Триоди, Часовники, Катихизис, Азбука Бурцова п много других книг известных по каталогу. Заботясь также об образовании юношества, он, по образцу Киевского Богоявленского Монастыря, открыл в Москве духовное училище вблизи патриаршего Двора и другое в Чудове Монастыре, под названием Грекославной Школы, приказав вместе с тем всем архиереям учреждать подобные училища в своих домах. Его пастырская попечения простирались и на отдаленные области Сибири, где, для утверждения веры п нравственности, были учреждены в 1621 году Архиепископии Сибирская и Тобольская.

Он первый обратил просвещенное внимание на богатства этого края, желая вознаградить ими утраты России во время смутного времени. Филарету Никитичу обязана Россия постановлением, ослабившим пагубное местничество и введением одновременных писцовых книг или всеобщей переписью народа. Этой важною, по своим последствиям, мерой определились и увеличились доходы государства, уменьшились недоимки, уравнялись подати, обозначились границы помещичьих владение и окончательно истреблены повсеместные грабежи и беспорядки. Филарет Никитич участвовал также в составлении уложения.

Хорошо зная, по тяжкому опыту, людей, он не доверялся лести и обману, и неусыпным оком охранял престол своего царственного сына от испорченности нравов лиц, окружавших его. Все постыдные страсти преследовались им строго, и многие виновные получили заслуженное наказания. Напротив, безвинно пострадавшие избавились от угнетения сильных. В числе таких находился Архимандрит Троицкий Дионисий, находившийся под великой опалой.

При Филарете Никитиче, Дионисий возвращенный с честью в Троицкую Лавру, до смерти своей пользовался уважением Патриарха, который сам отпевал его в Москве. По настоянию Патриарха Филарета, в 1624 году, было произведено точное исследование о внезапной болезни невесты царской, девицы Марии (нареченной Анастасией) Ивановны Хлоповой оказавшееся, по этому делу, виновными Борис и Михаил Салтыковы, по матери двоюродные братья Царя, были удалены от Двора и получили приказание жить в своих деревнях.

При Филарете Никитиче приведены в лучшее устройство военные силы России, и вызваны из-за границы иностранцы для сформирования полков. Все затруднительные вопросы решались не иначе, как по его совету, и вообще внутреннее благоустройство только при нем получило быстрое движение.

Благочестивый святитель, чтя память родных, перенес их прах в Московский Новоспасский Монастырь, который стал таким образом усыпальницею членов боярского Дома Романовых-Юрьевых-Захарьиных и семейства самого патриарха. Монастырь этот он одарил богатыми вкладами, что видно из старинной вкладной книги, и выстроил там, в 1622 году, своим иждивением, близ храма Пресвятой Богородицы, прекрасную кирпичную на каменном Фундаменте церковь с колокольней, во имя преподобного Саввы. Богатые приношения были сделаны им пи в другие обители и храмы Божии.

В январе 1630 года, невзирая на преклонный возраст, Патриарх Филарет ходил, по обещанию, на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь и Свято-Пафнутиев Боровский монастырь, а в мае того же года в г. Владимире, для празднования дня Св. Благоверного Великого Князя Александра Невского, Владимирского Чудотворца.

Скончался Федор Никитич 1 октября 1633(34) года в день Покрова Пресвятой Богородицы. Погребен в Успенском соборе Московского Кремля.

Литература: "Российский царственной двор Романовых". С-Петербург. 1852 г.