Том 6. Глава 15. Консолидация сил государства антигитлеровской коалиции

Победы Советской Армии зимой 1942/43 г. изменили ход второй ми­ровой войны, еще выше подняли международный авторитет СССР как решающей силы в борьбе против фашистской агрессии. Вместе с тем они способствовали упрочению антигитлеровской коалиции и укреп­ляли уверенность свободолюбивых народов в неизбежности разгрома фа­шистской Германии.

 

В декабре 1942 г. компартия США обратилась с приветствием к со­ветскому народу. Выражая мнение американского народа, она заявила: «Весь мир воздает должное Союзу Советских Социалистических Респуб­лик и Сталинграду, которые суммируют все лучшие качества в единую ударную силу, громящую гитлеровские орды, открывающую путь для победы и предоставляющую нам время, чтобы собрать наши собственные силы, преодолеть все колебания и враждебные влияния и, наконец, хотя и с опозданием, внести наш вклад в окончательную общую борьбу против Гитлера в Европе...».

 

«Советская победа, — пишет о Сталинградской битве французский историк А. Мишель, — была победой Красной Армии, а также победой советской экономики и большевистского режима... Благодаря победе, которую он достиг исключительно своими собственными средствами, СССР завоевал огромный престиж во всем мире».

 

Рабочие, служащие, представители интеллигенции, солдаты и матро­сы Великобритании, США и других стран антигитлеровской коалиции выражали чувство глубочайшей благодарности советскому народу и его армии, которые своей героической и самоотверженной борьбой спасли эти страны от угрозы вторжения фашистского агрессора. Оценивая движение поддержки советского народа, которое развернулось в странах антигит­леровской коалиции в конце 1942 — начале 1943 г., американское посоль­ство в СССР доносило в мае 1943 г. в Вашингтон: «Советский Союз поль­зуется сейчас небывалой популярностью в Англии и в Соединенных Шта­тах, а также, несомненно, в странах оккупированной Европы. Восхище­ние вызвано героическим сопротивлением советского народа и Красной Армии. В свою очередь в умах многих людей — это будет ассоциироваться с советской системой».

 

Большой интерес проявила английская и американская обществен­ность к визиту в Великобританию и США делегации советской молодежи, в составе которой была девушка-снайпер Л. М. Павличенко, уничтожив­шая 309 фашистских солдат и офицеров. Ее восторженно приветствовали рабочие завода, который она посетила. На митинге в Лондоне, организо­ванном 22 ноября 1942 г. женским комитетом англо-советской дружбы в честь Павличенко, английские женщины обещали быть достойными своих советских сестер.

 

На состоявшемся 23 января 1943 г. в Монреале 12-тысячном митинге выступили премьер-министр Канады М. Кинг, супруга президента США Э. Рузвельт, премьер-министр провинции Квебек Дж. Годбаут. Кинг от­метил укрепление связей между Канадой и Советским Союзом. Годбаут заявил, что более полутора лет русский народ и его армия несут на себе главное бремя войны, идут на огромные жертвы, сражаясь против общего врага, и призвал канадцев к решительной поддержке Советской России.

 

В феврале 1943 г. во всех крупных городах Англии были проведены торжественные собрания в связи с 25-й годовщиной Советской Армии, на которых выступили члены правительства К. Эттли, А. Идеи, С. Криппс и другие.

 

В связи с успехами Советской Армии значительно возрос интерес широкой общественности Великобритании, США, Канады и других стран к Советскому Союзу. Учитывая это, американское радио стало включать в общенациональные и местные передачи рассказы о жизни в СССР, о героической борьбе советских воинов и партизан. С ноября 1942 г. бюро военной информации США организовало еженедельные радиопередачи, посвященные Советскому Союзу, под названием «Это — наша война». В январе 1943 г. лондонское радио посвятило специальную передачу про­рыву блокады Ленинграда. Это событие было оценено как замечательный успех Советской Армии и героический подвиг ленинградцев. Во многих кинотеатрах Великобритании, США, Индии демонстрировался советский документальный кинофильм «Разгром немцев под Москвой». Индийская печать отмечала, что фильм вызывает восхищение русским народом, ко­торый с исключительным мужеством ведет борьбу против гитлеровских орд. По требованию общественности в школах Великобритании ввели преподавание истории СССР и изучение структуры советского общества.

 

В начале 1943 г. большой популярностью пользовались выставки в Лондоне, а затем в Оттаве, посвященные СССР и его Вооруженным Силам. Многочисленные фотографии и другие экспонаты отражали путь, пройденный Советским Союзом, его достижения в хозяйственном и куль­турном строительстве, укреплении обороноспособности. Выставки привле­кли внимание многих англичан и канадцев. На открытии выставки в От­таве премьер-министр Канады Кинг отметил, что успехи Советской Ар­мии стали возможны благодаря предшествовавшим достижениям СССР.

 

Газеты многих стран были заполнены восторженными откликами по поводу победы под Сталинградом. Сердечные приветствия советскому народу прислали А. Эйнштейн, Э. Хемингуэй, Л. Фейхтвангер, Д. Чэдвик и многие другие деятели науки и культуры с мировым именем. «Я приветствую Советский Союз, — писал в ноябре 1942 г. английский мате­матик профессор Лондонского имперского колледжа С. Чепмен, — за его героический вклад в борьбу Объединенных наций за свободу и гума­низм, приветствую советское политическое и военное руководство до вой­ны и во время войны, восхищаюсь выдержкой, мужеством и решитель­ностью советских солдат, мужчин и женщин, советских ученых и инже­неров». «Я приветствую Советский Союз за его замечательную борь­бу...» —говорил знаменитый киноактер Ч. Чаплин.

 

Активно проходила кампания народной помощи Советскому Союзу. К февралю 1943 г. Красный Крест США, по неполным данным, собрал около 8 млн. долларов и отгрузил в СССР 70 пароходов с медицинским оборудованием на сумму 6 млн. долларов, а английское общество Красно­го Креста к тому же времени собрало в фонд помощи СССР около 3 млн. фунтов стерлингов.

 

Настроение народных масс передавалось солдатам и значительной части офицеров вооруженных сил США и Великобритании, все более по­нимавшим, что самоотверженная борьба советских людей с фашизмом имеет жизненно важное значение для их стран. Служивший в то время офицером в армии английский журналист Р. Сквайре свидетельствует: «Армия русских, ее железное упорство, ее боевой дух и непреклонная воля уже давно вызывали восхищение и энтузиазм у наших солдат, но, узнав о победе на Волге, мы испытали также и чувство колоссального облегчения. Незадолго до того наши войска основательно побили Роммеля под Эль-Аламейном. Но эта победа была одержана в далеком Египте, вда­ли от тех районов, где сражались главные германские вооруженные силы. Весть о Сталинграде была первой вестью, знаменующей решительную победу над фашистской Германией. Мы понимали, что герои Сталинграда борются не только за Россию, но и за всю Европу, стонущую под игом нацизма, и за нас, англичан».

 

Общее настроение многих солдат хорошо проявилось в эпизоде, рас­сказанном генеральным секретарем Коммунистической партии Велико­британии Г. Поллитом. Однажды в вагоне, в котором он ехал, шло горя­чее обсуждение хода военных действий на фронтах. Высказывались раз­личные мнения. Вдруг сидевший в глубине вагона канадский солдат крик­нул: «Можете говорить, что вам вздумается, черт побери, но где был бы каждый из нас, если бы не Красная Армия!» Эти слова были покрыты взрывом рукоплесканий.

 

Победы Советских Вооруженных Сил свидетельствовали об огромных силах и возможностях СССР как державы, вносящей решающий вклад в борьбу с фашистской Германией. Этого не могли не отметить и военные деятели западных держав. Выступая 14 января 1943 г. на заседании анг­ло-американского Объединенного комитета начальников штабов в Каса­бланке, начальник британского имперского штаба А. Брук заявил, что из трех основных сил, которыми располагают Объединенные нации для войны с Германией, первое место принадлежит России, представляющей собой самую крупную силу, эффективность которой возросла.

 

В годы войны многие руководящие государственные деятели США и Великобритании неоднократно выражали признание всемирно-историче­ского значения победы на Волге, отмечали, что именно Советский Союз вносит решающий вклад в общее дело борьбы с фашистским блоком. В феврале 1943 г. Рузвельт в послании Сталину в связи с 25-й годовщи­ной Советской Армии выразил «глубокое восхищение ее великолепными, непревзойденными в истории победами». «В то же самое время, — продол­жал он, — я хочу воздать должное русскому народу, в котором Красная Армия берет свои истоки и от которого она получает людей и снабжение. Русский народ также отдает все свои силы войне и приносит величайшие жертвы. Красная Армия и русский народ наверняка заставили вооружен­ные силы Гитлера идти по пути к окончательному поражению и завоевали на долгие времена восхищение народа Соединенных Штатов». Чер­чилль называл сталинградскую победу «изумительной» и писал Сталину: «...то, что Вы делаете, просто не поддается описанию».

 

Рост международного авторитета Советского Союза наглядно проявил­ся и в том, что во многих странах усилилось стремление к укреплению отношений с СССР, так как было ясно, что решение главных междуна­родных проблем без его участия немыслимо. Зимой 1942/43 г. произошло расширение антигитлеровской коалиции за счет присоединения к ней Боливии, Ирака и Эфиопии, которые объявили войну Германии. В январе 1943 г. правительство Чили порвало дипломатические отношения с дер­жавами оси. С осени 1942 г. по лето 1943 г. были установлены или вос­становлены дипломатические отношения СССР с Австралией, Колум­бией, Кубой, Люксембургом, Мексикой, Уругваем, Эфиопией. В этот же период между Советским правительством и правительствами Бельгии, Греции, Нидерландов, Чехословакии и Югославии были достигнуты со­глашения о преобразовании на основе взаимности дипломатических мис­сий в посольства.

 

Разгром немецко-фашистских войск на советско-германском фронте оказал определенное влияние и на позицию нейтральных стран. Харак­теризуя обстановку первой половины 1943 г., генерал Маршалл отмечал, что те страны, которые раньше маневрировали, чтобы быть на стороне выигрывающих войну, не могут не видеть, что Германии войну уже не выиграть. Так, например, в турецких правящих кругах все меньше оста­валось сторонников планов прямого сотрудничества с фашистским рейхом против СССР.

 

События на советско-германском фронте оказали воздействие и на страны фашистского блока, где появились признаки кризисных явлений. Правящие круги ряда государств стали задумываться над тем, не следует ли пересмотреть политический курс, и начали рассматривать вопрос о заключении сепаратного мира.

 

Естественно, что все советские люди радовались своей великой воен­ной победе, радовались и тому, что эта победа способствовала возраста­нию международного авторитета социалистической Родины. В то же вре­мя они отчетливо понимали, что борьба с захватчиками еще далеко не кончена, что она только разгорается. «Поэтому народам Советского Союза и их Красной Армии, равно как нашим союзникам и их армиям, — гово­рилось в приказе Верховного Главнокомандующего от 1 мая 1943 г., — предстоит еще суровая и тяжелая борьба за полную победу над гитлеров­скими извергами. Эта борьба потребует от них больших жертв, огромной выдержки, железной стойкости. Они должны мобилизовать все свои силы и возможности для того, чтобы разбить врага и проложить таким образом путь к миру».

 

Стремясь всемерно ускорить окончание второй мировой войны, умень­шить, насколько возможно, жертвы советского народа и всего человечест­ва, Коммунистическая партия и Советское правительство делали все, что было в их силах, для всестороннего укрепления антигитлеровской коали­ции в целом, союзных отношений с Великобританией и США в особен­ности.

 

На основе анализа практических действий правительств Великобри­тании и США летом и осенью 1942 г. Советское правительство еще раз убедилось, что, несмотря на наличие соответствующих договорных обязательств с СССР о совместной борьбе против агрессоров, они стремятся прежде всего к обеспечению своих империалистических интересов.

 

Западные союзники СССР не только не открыли второй фронт в Ев­ропе, но и в середине зимней кампании снизили свою активность даже в Тунисе. Они значительно уменьшили масштабы стратегических бомбар­дировок Германии, сократили поставки по ленд-лизу Советскому Союзу по северной морской коммуникации — одному из основных путей достав­ки материалов и техники, затягивали подписание второго протокола о военных поставках, хотя срок действия первого истек еще в июне 1942 г. В октябре Англия поставила СССР только 52 самолета, а в ноябре — 33. Всего за июль — ноябрь 1942 г. она поставила лишь 394 самолета вместо обещанных 1000 и 642 танка вместо 1250. Из Соединенных Штатов Аме­рики к концу ноября 1942 г. было отправлено в СССР лишь 840 тыс. тонн грузов вместо 1 608 тыс. тонн, намеченных по плану.

 

Военная концепция англичан состоит в том, писал 22 октября 1942г. советский посол в Лондоне, что «разбить Германию на суше в основном должен СССР, Англия же будет оказывать ему в этой борьбе лишь содей­ствие». К финишу СССР должен прийти истощенным и ослабленным, а сохранившая силу Великобритания будет играть решающую роль на мирной конференции. Советский посол выражал сомнение в том, что «под­линно эффективный второй фронт будет создан даже весной 1943 года».

 

Советское руководство ясно представляло себе истинные намерения правящих кругов союзных стран. Однако объективная обстановка требо­вала безотлагательного принятия мер, которые помогли бы не только сохранить антигитлеровскую коалицию, но и упрочить ее. Твердо и реши­тельно настаивая на полном выполнении союзниками принятых на себя обязательств, советские руководители в своих публичных выступлениях подчеркивали не то, что разъединяло союзников, а то, что их объединя­ло. Проблеме укрепления боевого союза СССР, Великобритании и США против фашистской Германии и ее союзников в Европе И.В. Сталин посвя­тил специальный раздел доклада о 25-й годовщине Великой Октябрь­ской социалистической революции. Он особо отметил, что принципиаль­ное различие в идеологии и общественном строе государств англо-советско-американской коалиции отнюдь не исключает возможности и целесооб­разности совместных действий ее членов против общего врага, несущего им угрозу порабощения, и сформулировал программу действий антигитлеров­ской коалиции. Эта программа была призвана сплотить самые широкие слои народных масс как в странах антигитлеровской коалиции, так и на оккупированных фашистским блоком территориях.

 

Решающим фактором консолидации антигитлеровской коалиции яв­лялся тот реальный вклад, который вносило Советское государство в раз­гром общего врага. Перемалывая в ходе ожесточенных боев главные силы агрессивного блока, СССР оказывал неоценимую помощь своим союзни­кам, создавал им благоприятные возможности для развертывания произ­водства вооружения, мобилизации миллионов людей и создания мощных вооруженных сил, способных своими активными действиями еще больше укрепить боевой союз государств антифашистской коалиции.

 

Важнейшим условием эффективного укрепления этого союза Совет­ское правительство считало открытие Соединенными Штатами Америки и Великобританией второго фронта в Западной Европе. Это могло бы зна­чительно ускорить разгром фашистского рейха, приблизить сроки окончания войны, а следовательно, избавить народы от излишних жертв и страданий.

 

Начавшаяся в конце 1942 г. наступательная кампания союзных сил в Северной Африке отнюдь не снижала остроты проблемы открытия второ­го фронта в Западной Европе. Хотя Советское правительство, по словам Сталина, и оценило эти действия союзников как «выдающийся факт большой важности», однако было очевидным, что они существенно не об­легчат положения Советского Союза и лишь в очень отдаленном будущем могут способствовать поражению фашистского блока. Высадка англо-американских войск в Северной Африке была вызвана не столько военной необходимостью, сколько стремлением империалистов США и Великобри­тании укрепить на этом континенте свои военно-экономические и поли­тические позиции. Именно поэтому Советское правительство заявило, что еще рано говорить о степени эффективности этих операций для уменьше­ния непосредственного давления вермахта на Советский Союз. Основное значение действий западных союзников правительство СССР видело в том, что они создавали «предпосылки для организации второго фронта в Европе поближе к жизненным центрам Германии...».

 

Советская сторона продолжала настаивать на полном выполнении союзниками взятых на себя обязательств по открытию второго фронта. 27 ноября 1942 г. Советское правительство запросило правительство Ве­ликобритании, когда оно собирается выполнять данное в Москве Черчил­лем обещание «устроить второй фронт в Западной Европе весной 1943 го­да». Не получив ответа, Сталин в послании Черчиллю от 6 декабря вновь поставил тот же вопрос. 12 декабря Черчилль заявил, что не может дать ответа без консультации с президентом США. Об обещании союзников открыть второй фронт весной 1943 г. советская сторона напомнила пра­вительству США 14 декабря, но ответа не последовало. 10 января 1943 г. советский посол в Лондоне в беседе с членом военного кабинета Велико­британии У. Бивербруком резонно заметил, что затяжка с высадкой союз­ников на Западе создает у Советского правительства впечатление, что Ве­ликобритания и США готовы сражаться «до последнего русского солдата».

 

В ответ на информацию Рузвельта и Черчилля от 27 января об опе­рациях, которые они на конференции в Касабланке наметили осуществить в 1943 г., советская сторона попросила сообщить конкретные сроки от­крытия второго фронта в Европе. 9 февраля правительства США и Ве­ликобритании дали довольно уклончивый ответ. Изложив планы действий в бассейне Средиземного моря, Черчилль писал: «Мы также энергично ведем приготовления, до пределов наших ресурсов, к операции фор­сирования Канала в августе... Тоннаж и наступательные десантные средства здесь будут также лимитирующими факторами. Если операция будет отложена вследствие погоды или по другим причинам, то она будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь. Сроки этого на­ступления должны, конечно, зависеть от состояния оборонительных воз­можностей, которыми будут располагать в это время немцы по ту сторону Канала». В посланиях Рузвельту и Черчиллю от 16 февраля 1943 г. Сталин, выступая против отсрочки открытия второго фронта, подчеркнул, что нынешняя ситуация требует максимального сокращения сроков под­готовки, «чтобы второй фронт на Западе был открыт значительно раньше... еще весной или в начале лета». На самом же деле открывать второй фронт в Европе даже осенью 1943 г. Великобритания и США не соби­рались. Но об этом стало известно позднее.

 

Неопределенность ответного послания Черчилля от 11 марта усилила беспокойство Советского правительства относительно затянувшегося от­крытия второго фронта. Из послания было видно, что вопреки обещаниям сосредоточить значительные силы на Британских островах для вторже­ния в Западную Европу подавляющая часть английской армии находилась в Северной Африке, на Среднем Востоке и в Индии, и, как писал Чер­чилль, «нет никакой физической возможности перебросить ее морем на­зад на Британские острова». Вместо 27 ранее обещанных американских дивизий для вторжения в Европу в Англии в это время находилась лишь одна, а к августу 1943 г. предполагалось иметь всего 4. Советская сторона продолжала настаивать на выполнении Великобританией и США их со­юзнического долга. В посланиях от 15 и 16 марта глава Советского пра­вительства предупредил премьер-министра Великобритании и президента США «о серьезной опасности дальнейшего промедления с открытием вто­рого фронта во Франции» с точки зрения общего дела и отметил, что неопределенность ответов Рузвельта и Черчилля на послание от 16 фев­раля вызывает тревогу, о которой он не может умолчать.

 

В марте Советское правительство уведомило руководителей США и Великобритании, что прекращение союзниками наступательных действий в Северной Африке позволило верховному главнокомандованию вермахта перебросить свои резервы с Запада на советско-германский фронт. Это создало затруднения для Советской Армии и облегчило положение немецко-фашистских войск.

 

Одним из важных направлений борьбы Советского Союза за укреп­ление антигитлеровской коалиции явилась выработка ряда согласован­ных с другими ее участниками документов. 18 декабря 1942 г. была опубликована совместная декларация правительств Бельгии, Великобри­тании, Голландии, Греции, Люксембурга, Норвегии, Польши, Соединен­ных Штатов Америки, Союза Советских Социалистических Республик, Чехословакии, Югославии и Французского национального комитета о проводимом гитлеровскими властями истреблении еврейского населе­ния Европы. Подписавшие декларацию государства самым решительным образом осудили «зверскую политику хладнокровного истребления» людей и вновь подтвердили свое торжественное обязательство обеспечить со всеми Объединенными нациями, чтобы лица, ответственные за эти пре­ступления, не избежали заслуженного возмездия.

 

5 января 1943 г. была принята декларация правительств Австралии, Бельгии, Голландии, Греции, Индии, Канады, Китая, Люксембурга, Но­вой Зеландии, Норвегии, Польши, Соединенных Штатов Америки, Сое­диненного королевства Великобритании и Северной Ирландии, Союза Со­ветских Социалистических Республик, Чехословацкой республики, Юго­славии, Южно-Африканского Союза и Французского национального ко­митета с официальным предупреждением, что вышеуказанные правитель­ства полностью резервируют за собой право объявлять недействительны­ми любую передачу или любую сделку в отношении собственности, прав и интересов любого характера, находящихся или находившихся на терри­ториях, оккупированных или подпавших под контроль — прямой или косвенный, правительств, с которыми они находятся в состоянии войны. Эта акция была направлена на подрыв позиций коллаборационистов и способствовала укреплению уверенности участников движения Сопротив­ления в неизбежности полного крушения «нового порядка».

 

Стремясь к укреплению антигитлеровской коалиции в целом, Совет­ский Союз особое внимание уделял улучшению отношений с США и Ве­ликобританией — главными партнерами по коалиции. В конце 1942 — начале 1943 г. эти отношения в общем развивались позитивно, что про­являлось в некоторых совместных действиях, согласованных решениях, достигнутых на взаимовыгодной основе. Так, правительство СССР приня­ло предложение правительства США послать советских представителей на созываемую в Америке конференцию Объединенных наций по вопро­сам производства и потребления сельскохозяйственных продуктов в по­слевоенный период. Общая политическая атмосфера улучшалась в ре­зультате переговоров с приезжавшими в Москву высокопоставленными американскими и английскими представителями, в ходе систематических контактов между правительствами СССР, США и Великобритании по дипломатическим каналам.

 

Советский Союз посетили видные военные представители США и Великобритании. В результате переговоров с американским генералом Ф. Брэдли была открыта воздушная трасса для перегонки самолетов из США через Аляску и Сибирь. В дальнейшем эта трасса стала основной при поставке американских самолетов в СССР, что давало огромную эко­номию в морском транспорте.

 

Однако миссия Брэдли преследовала и другую цель — под предлогом сотрудничества с Советским Союзом в случае нападения на него Японии получить на Дальнем Востоке базы для размещения авиационных частей США. Предложение о базах было отвергнуто, так как его принятие могло привести к конфликту между СССР и Японией. Тем не менее Рузвельт в посланиях Сталину от 30 декабря 1942 г. и 8 января 1943 г. вновь под­нимал вопрос об отправке на Дальний Восток американских авиачастей и осмотре американцами советских военно-воздушных баз на Дальнем Востоке. На послания Рузвельта Сталин ответил категорическим отказом. «...Нам нужна Ваша помощь самолетами не на Дальнем Востоке, где СССР не находится в состоянии войны, — писал он, — а на советско-гер­манском фронте, где нужда в авиационной помощи особенно остра».

 

В ноябре 1942 г. в СССР со специальным посланием президента Руз­вельта прибыл бывший военный министр США генерал П. Хэрли, назна­ченный американским посланником в Новую Зеландию. В середине нояб­ря Хэрли имел беседу со Сталиным. Американскому генералу была предоставлена возможность побывать на фронте, где он наблюдал дейст­вия советских войск, беседовал с солдатами и офицерами. Визит на фронт убедил Хэрли в высоких морально-политических и боевых качествах со­ветских войск. 29 декабря 1942 г. Хэрли из Тегерана, куда он вылетел после поездки на Кавказ, телеграфировал в Белый дом: «Моральный дух, физическая сила и общий вид офицеров и солдат Красной Армии при лю­бых обстоятельствах были великолепными».

 

Советский Союз всячески приветствовал активизацию действий во­оруженных сил США и Великобритании против Германии и ее союзников. Советское руководство с удовлетворением восприняло возобновление во второй половине марта 1943 г. наступления англо-американских войск в Северной Африке. Сталин пожелал им быстрее разгромить врага, изг­нать его окончательно из Туниса. Когда в конце зимней кампании воен­но-воздушные силы США и Великобритании усилили удары по важным объектам Германии, Сталин в послании Черчиллю приветствовал эти действия и выразил надежду, что воздушное наступление союзников на Германию будет неуклонно расти.

 

Советское правительство исходило из того, что для скорейшего раз­грома врага необходимо сплотить и мобилизовать все силы, боровшиеся против нацизма. В этих целях Советский Союз всегда, даже в самые трудные периоды войны, стремился оказывать политическую, организа­ционную и материальную помощь народам стран, оккупированных, вой­сками фашистского блока.

 

Правительство СССР выступало в поддержку Антифашистского веча народного освобождения Югославии и разоблачало антинародную полити­ку военного министра эмигрантского югославского правительства Д. Ми­хайловича, сотрудничавшего с оккупантами. Советская печать и радио систематически освещали боевые действия югославских патриотов, застав­лявших Германию и Италию держать в Югославии значительное количе­ство войск, и информировали мировую общественность о фактах сотрудни­чества четников Михайловича с оккупантами. Правительство СССР отри­цательно отнеслось к предложению Великобритании о создании единого фронта югославских партизан и четников Михайловича, изложенному в меморандуме от 9 марта 1943 г. Осуществление этого плана лишь осла­било бы освободительное движение. Британское правительство под видом создания единого фронта против держав оси пыталось укрепить положение антинародных сил и подчинить им освободительное движение югославских народов. Решительная поддержка Советским Союзом патрио­тов Югославии во многом обусловила изменение позиции западных дер­жав по отношению к этой стране. В последующем правительство Велико­британии вынуждено было пойти на установление связей с Народно-освободительной армией Югославии.

 

В конце 1942 г. встал вопрос о дальнейшей судьбе, оккупированной итальянцами Албании. Народный комиссариат иностранных дел СССР 18 декабря выступил с заявлением «О независимости Албании». В нем указывалось, что Советский Союз «не признает никаких притязаний итальянского империализма на албанскую территорию и желает видеть Албанию освобожденной от ига фашистских захватчиков и независимость ее — восстановленной». Это заявление явилось важным стимулом в раз­витии национально-освободительного движения албанского народа.

 

Серьезные препятствия широкому развертыванию антифашистского движения в Польше чинило эмигрантское польское правительство, обо­сновавшееся в Лондоне. Вместо того чтобы поддерживать борьбу патрио­тов против оккупантов, оно выступило с территориальными притязаниями к Советскому Союзу. Такая позиция наносила ущерб делу укрепления антигитлеровской коалиции, ослабляла ее усилия в разгроме агрессоров. В последующем позиция реакционного польского правительства в отноше­нии СССР стала еще более враждебной. Его поведение в отношении СССР настолько нарушало все правила и нормы взаимоотношений двух союзных государств и вскоре приобрело такой характер, что у Советского прави­тельства не оставалось иного выхода, как разорвать с ним 25 апреля 1943 г. дипломатические отношения. Учитывая чаяния поляков, находив­шихся в Советском Союзе, правительство СССР поддержало весной 1943 г. инициативу польских коммунистов и других демократов о создании на его территории массовой антифашистской организации «Союз польских патриотов». Союзу были обеспечены условия для объединения всех поля­ков, проживавших в Советском Союзе, без различия их политических, об­щественных и религиозных взглядов, для борьбы с гитлеризмом.

 

Монархистская Болгария, хотя юридически и не объявляла войну Советскому Союзу, фактически была союзником фашистской Германии, оказывала ей материальную помощь и предоставила в ее распоряжение свои аэродромы и черноморские порты, через которые немцы перебрасы­вали свои войска и грузы на советско-германский фронт. Болгарский на­род вел решительную борьбу против антинародной политики профаши­стского правительства. Советский Союз оказывал помощь развертывавше­муся партизанскому движению. С территории СССР регулярно работало на болгарском языке несколько радиостанций («Христо Ботев», «Москва», «Народный голос»). В Советском Союзе функционировала школа по подготовке кадров партизанского движения, слушателями которой были болгарские политэмигранты. Она выпустила несколько групп инструк­торов, которые были затем переброшены в Болгарию.

 

Большое внимание Советское правительство уделяло оказанию по­мощи в подготовке на территории СССР иностранных воинских формиро­ваний, оснащению их боевой техникой и вооружением.

 

На основе достигнутого еще в сентябре 1941 г. военного соглаше­ния между правительствами Советского Союза и Чехословакии зимой 1942/43 г. на территории СССР был создан 1-й отдельный чехословацкий батальон, командиром которого был назначен активный участник анти­фашистской борьбы подполковник Л. Свобода. Советское правительство полностью обеспечило батальон новым оружием, необходимым военным снаряжением и техникой. Для оказания материальной помощи Чехосло­вакии в формировании воинских частей Советское правительство предо­ставило ей заем на сумму 5 млн. рублей. Советские военные специали­сты оказали помощь в боевой подготовке личного состава батальона. Большую работу по воспитанию солдат и офицеров проделали чехосло­вацкие коммунисты. В батальон приезжали Готвальд и другие члены За­граничного бюро КПЧ. Они рассказывали воинам о положении в оккупи­рованной Чехословакии, об обстановке на фронтах и задачах чехословац­ких воинов, подчеркивали, что путь на родину лежит через суровую борьбу плечом к плечу с Советской Армией против общего врага. В конце января 1943 г. чехословацкий батальон был направлен в состав войск Воронежского фронта. Вскоре чехословацкие воины во главе со своим ко­мандиром Л. Свобода приняли боевое крещение. Вместе с советскими вой­сками они мужественно отражали ожесточенные атаки врага на харьков­ском направлении.

 

Зимой 1942/43 г. Советское правительство оказало помощь в созда­нии на территории СССР французской авиационной эскадрильи «Норман­дия». Она формировалась на основе подписанного 25 ноября 1942 г. со­ветско-французского соглашения об участии французских летчиков в боях на советско-германском фронте. Советская сторона взяла на себя все расходы по их снаряжению и содержанию. Вскоре в СССР стали при­бывать французские летчики. Они проходили обучение на советских са­молетах. 25 марта 1943 г. эскадрилья «Нормандия», имея на вооружении 13 боевых самолетов Як-1, отбыла на фронт. 1 апреля она впервые всту­пила в бой в составе 1-й воздушной армии Западного фронта.

 

Помощь, которую Советский Союз оказывал порабощенным народам в развертывании активной борьбы против фашизма, сплачивала антигит­леровскую коалицию, повышала международный авторитет Страны Сове­тов, укрепляла боевое содружество свободолюбивых народов в борьбе против фашистских агрессоров.

 

Укрепление антигитлеровской коалиции в немалой степени зависело также и от политики двух других членов «большой тройки» — США и Великобритании. Правительства этих стран вынуждены были считаться с великой победой Советских Вооруженных Сил на Волге, крупными успе­хами советских войск на других направлениях советско-германского фронта и их воздействием на широкие массы американцев и англичан. Если летом и осенью 1942 г. правящие круги США и Великобритании не исключали возможности военного поражения СССР, то после завершения Сталинградской битвы положение круто изменилось. «Недавние весьма важные события, — писал Черчилль в памятной записке в начале декабря 1942 г., — изменили и меняют данные, из которых до сих пор исходили по обе стороны Атлантики. Русские не потерпели поражения и не были ос­лаблены в ходе кампании 1942 г. Напротив, именно Гитлеру было нане­сено поражение...». Советские Вооруженные Силы оказались способными не только остановить, но и обескровить главную группировку агрессив­ного блока. Весь мир понял, что именно Советский Союз является веду­щей силой антигитлеровской коалиции, что именно он вносит решающий вклад в достижение коренного перелома в войне, в разгром главных сил фашистского блока.

 

По свидетельству советского посла в Великобритании И. М. Майско­го, успехи Советской Армии вызывали двойственные чувства у представи­телей господствующих классов этой страны. С одной стороны, они были довольны, что немцев крепко бьют, с другой — обеспокоены, не очень ли усилятся большевики. «И чем больше становятся успехи советского ору­жия, тем глубже беспокойство проникает в сердца правящей верхуш­ки...» — констатировал посол.

 

Реакционные круги Англии и США занимали откровенно антисовет­скую позицию. Некоторые американские газеты писали о «страхе и подо­зрениях по отношению к России», вызванных «неумолимым продвижением русских армий на запад». Среди определенных кругов Вашингтона от­мечались опасения, что Советский Союз, который вносит наибольший вклад в победу, будет диктовать условия мира. Пресса американского га­зетного магната Херста ратовала за заключение с Германией сепаратного мира на антисоветской основе.

 

Поскольку Гитлер был фигурой настолько одиозной, что обществен­ное мнение США и Великобритании неизбежно выступило бы против сго­вора с ним, даже реакционные силы этих стран были заинтересованы в его устранении. Изучение такой возможности явилось одним из важней­ших заданий, возложенных американской разведкой на ее главного ре­зидента в Европе А. Даллеса.

 

В январе — апреле 1943 г. в Швейцарии состоялись переговоры меж­ду представителями управления стратегических служб США, с одной стороны, и агентами главного управления имперской безопасности и ми­нистерства иностранных дел Германии — с другой. В одной из бесед Даллеса с М. Гогенлоэ, близким к правящим кругам фашистской Герма­нии, Даллес выразил согласие с тем, что «федеративная великая Германия (подобная Соединенным Штатам) будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы». Он выдвинул так­же идею создания «санитарного кордона против большевизма» из Поль­ши, Румынии и Венгрии ¹. Затрагивались также вопросы о включении Австрии и Чехословакии в состав «великой Германии» и некоторые дру­гие стороны «мирного» урегулирования. В донесениях в Берлин об этих беседах с удовлетворением подчеркивалось, что ответственный представи­тель Вашингтона не питает особых симпатий к СССР и стремится к тако­му исходу войны, при котором были бы гарантированы прочные позиции антикоммунизма в Европе.

 

Естественно, что такой зондаж велся без ведома и согласия Совет­ского правительства. О состоявшихся в Швейцарии сепаратных перегово­рах ему и в дальнейшем ничего сообщено не было. Это свидетельствовало о нарушении англо-американскими союзниками принятых ими, участни­ками антигитлеровской коалиции, обязательств.

 

Контакты по вопросу о сепаратном мире были также установлены между Франко и английским послом в Испании мюнхенцем С. Хором. Последний признал «в высшей степени интересными» высказанные ис­панским диктатором в январе 1943 г. соображения по поводу заключения компромиссного мира с Германией.

 

Однако изменить ход событий реакционным кругам не удалось. Не­смотря на то что между СССР, с одной стороны, США и Великобритани­ей — с другой, шла постоянная острая борьба по важнейшим идеологиче­ским, политическим и стратегическим вопросам, на рубеже 1942—1943 гг. в политике правительств капиталистических стран антигитлеровской коа­лиции все более отчетливо проявлялась реалистическая тенденция к сбли­жению этих стран с Советским Союзом на основе общего стремления до­биться полного разгрома фашистского блока.

 

На политику западных держав все возрастающее влияние оказывала антифашистская борьба народов. В Великобритании, например, как док­ладывали в Берлин 18 марта 1943 г. агенты СС, внутриполитические факто­ры действуют в пользу более полной мобилизации сил, быстрейшей победы над Германией и окончания войны. В донесении СС о беседах с Даллесом в Швейцарии было отмечено: американцы заявили, что «тепе­решние действия и методы» Германии исключают для англосаксонского политика возможность какой-либо договоренности ввиду решительных настроений общественного мнения. Победы Советской Армии, подъем ан­тифашистского освободительного движения во всех странах, постоянно возраставшая активность народных масс в США и Великобритании — все это побудило Рузвельта и Черчилля провозгласить на конференции в Ка­сабланке принцип безоговорочной капитуляции стран фашист­ского блока.

 

7 января 1943 г., перед отъездом в Касабланку, Рузвельт поставил в известность американских начальников штабов, что он намерен обсу­дить с Черчиллем и информировать Сталина о том, что для Объединенных наций единственным приемлемым условием может быть лишь безоговороч­ная капитуляция фашистских государств. При обсуждении этого вопро­са в Касабланке Черчилль предложил применить формулу безоговороч­ной капитуляции только к Германии и Японии, но не к Италии. Но Рузвельт не принял во внимание эту оговорку. На пресс-конференции 25 ян­варя он провозгласил формулу «безоговорочной капитуляции Германии, Италии и Японии». Черчилль, выступавший вслед за ним, заявил о безо­говорочной капитуляции «преступных сил, ввергнувших мир в пучину бури и опустошения». Поддержав таким образом идею, английский пре­мьер-министр, чтобы сохранить лазейку, не назвал конкретно агрессивные державы.

 

Выдвижение принципа безоговорочной капитуляции стран оси вызва­ло волну осуждения со стороны представителей наиболее реакционного крыла английской и американской буржуазии. Впоследствии X. Болдуин писал, что согласие правительства Рузвельта на этот принцип было «вели­чайшей политической ошибкой войны», ошибкой «номер один». Свою лепту в кампанию против этого принципа внес и генерал Д. Эйзенхауэр, который в одном из интервью уже после войны, в конце 1964 г., говорил, что признание этого принципа в 1943 г. было якобы ошибкой и что оно будто бы вынудило Германию воевать дольше. Фашистская пропаганда пыталась запугать народы своих стран в случае поражения в войне.

 

Подобная критика не может быть признана состоятельной. Безогово­рочная капитуляция означала уничтожение фашистского режима в Гер­мании, Японии, Италии и их военной машины, а не народов этих стран.

 

Провозглашая формулу безоговорочной капитуляции, правительства США и Великобритании не только решительно осуждали мировой фа­шизм, но и публично заявляли о готовности своих стран вместе с другими государствами антигитлеровской коалиции вести войну до полного раз­грома фашизма и ликвидации его последствий.

 

Принятие этой формулы главами правительств США и Великобрита­нии явилось определенным выражением их согласия с выдвинутой Совет­ским правительством идеей полного разгрома вооруженных сил стран агрессивного блока и окончательной ликвидации фашизма. В условиях отсрочки второго фронта важным побудительным мотивом для Вашингто­на при принятии этой формулы, как подчеркивают американские историки, служило стремление Рузвельта «убедить Сталина, что он (Рузвельт) доведет войну до конца», а также удовлетворить требование обще­ственности западных стран о более точном определении целей войны. Заявление глав правительств США и Великобритании о войне вплоть до «безоговорочной капитуляции Германии» способствовало укреплению ан­тигитлеровской коалиции, провалу попыток внести разлад в ее ряды, за­трудняло наиболее реакционным кругам этих стран поиски установления сепаратного мира с агрессором. Это заявление получило решительную поддержку Советского Союза и прогрессивной общественности всего мира.

 

Поздравляя в начале февраля 1943 г. главу Советского правительства с блестящей победой под Сталинградом, президент США подтвердил ре­шимость Объединенных наций «добиться окончательного поражения и безоговорочной капитуляции общего врага». В ответном послании Сталин выразил «уверенность, что совместные боевые действия вооруженных сил Соединенных Штатов, Великобритании и Советского Союза в скором вре­мени приведут к победе над нашим общим врагом».

 

Заявления руководителей США и Великобритании о единстве их стран с Советским Союзом в тот период, к сожалению, не всегда подкреп­лялись практическими делами. Американское и британское правительства не выполнили торжественного обязательства о вторжении в Западную Европу в 1942 г. и действиях непосредственно против фашистской Герма­нии. Как показали последующие события, они не имели твердых намере­ний сделать это и в 1943 г.

 

Между тем положительное решение проблемы второго фронта все более становилось тем критерием, который определял степень искренно­сти правящих кругов США и Великобритании по отношению к СССР. С разгромом немецко-фашистских войск под Сталинградом необходимость быстрейшего открытия второго фронта в Европе стала еще более настоя­тельной, хотя роль его в войне существенно изменилась. Если в 1942 г. второй фронт мог помочь Советскому Союзу в борьбе с рвущимися на во­сток гитлеровскими армиями, то в 1943 г. он был призван оттянуть часть сил с советско-германского фронта и тем самым способствовать расшире­нию масштабов поражения агрессивного блока. Руководители гитлеров­ского рейха и его вермахта, бросавшие на советско-германский фронт основные силы и средства, были обеспокоены возможностью вооруженной борьбы на двух фронтах. В марте 1943 г. после продолжительной беседы с Герингом о военной ситуации Геббельс записал в своем дневнике: «Он (Геринг) также обеспокоен тем, в какой степени нам пришлось оголить Запад для того, чтобы стабилизировать фронт на Востоке. Страш­но подумать, что может случиться, если англичане и американцы внезап­но предпримут попытку вторжения».

 

К концу 1942 г. имелись и соответствующие военно-технические воз­можности для осуществления операции вторжения и открытия второго фронта в Европе. Возрастала численность, улучшалось качественное состояние вооруженных сил Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Увеличивалось производство десантных средств. Оперативный отдел штаба армии США пришел к заключению, что имеющиеся на Сре­диземном море и в Атлантике десантные суда способны перебросить в пер­вом эшелоне вторжения 63 тыс. человек и 2300 танков. Еще больше десант­ных средств находилось на Тихом океане. Как отмечается в официальной истории «Армия США во второй мировой войне», к началу 1943 г. были преодолены такие трудности, как нехватка судов и продукции, а также неопытность службы снабжения, которая теперь была способна оператив­но решать свои задачи.

 

Главное значение для судьбы второго фронта в этих условиях приоб­ретало соответствующее политическое решение. Однако, как показали события, руководители Великобритании и США не были намерены откры­вать второй фронт в Европе в 1943 г. Документы конференции в Каса­бланке свидетельствуют, что британское правительство на том этапе ре­шило воздержаться от активной борьбы с вермахтом в Европе. 16 января на заседании Объединенного комитета начальников штабов начальник имперского генерального штаба А. Брук заявил, выражая мнение своего правительства, что Россия является единственным союзником на конти­ненте, имеющим в действии крупные сухопутные силы, и что наземные операции США и Великобритании не будут оказывать существенного вли­яния до тех пор, пока не появятся определенные признаки ослабления Германии.

 

Американские начальники штабов в принципе признавали необходи­мость и возможность нанесения главного удара по Германии через ЛаМанш. Но и они, по существу, исключали вероятность того, что англо-американские войска, как это было предусмотрено еще в 1942 г., смогут оттянуть с советско-германского фронта 40 дивизий противника. «Нашей целью, — заявил генерал Маршалл, — должно быть ослабление герман­ской авиации, действующей на русском фронте, а не ослабление сухопут­ных сил».

 

Утвержденный в Касабланке план «Хаски» (вторжения в Сицилию) практически исключал возможность организации второго фронта во Франции в 1943 г. Генерал Г. Арнольд, принимавший участие в обсуж­дении военными экспертами планов на будущее, выразил согласие всех с тем, что решение о дальнейшем развертывании операций на Среди­земном море исключает какое бы то ни было вторжение в Западную Ев­ропу еще на год, а генерал Маршалл в заключение дебатов заявил, что все эти планы и расчеты делают вторжение в Европу через Ла-Манш в 1943 г. невозможным.

 

Таким образом, переговоры в Касабланке не дали каких-либо кон­кретных планов высадки в Северной Франции в 1943 г. (кроме плана на случай внезапного краха рейха). Решения конференции означали, что Советские Вооруженные Силы должны были по-прежнему вести глав­ные сражения в Европе в течение 1943 г.

 

Некоторые английские и американские деятели склонны трактовать это решение как победу Черчилля. Участник конференции в Касабланке будущий английский премьер-министр Макмиллан восхвалял Черчил­ля, который «перехитрил американцев, симпатизировавших русским», в их стремлении открыть второй фронт, и навязал свой план вторжения в Италию. Но американцы оказались «обманутыми» лишь потому, что не особенно возражали против такого «обмана». Это было, по существу, согласованное военно-политическое решение руководителей Великобрита­нии и США — ясный и недвусмысленный отказ от выполнения взятых на себя обязательств. Понимая всю неблаговидность такого поступка, Чер­чилль и Рузвельт не рискнули документально зафиксировать отказ на открытие второго фронта. Более того, они почти в течение полугода дер­жали Советское правительство в неведении об этом решении, вводили своего союзника в заблуждение, туманно рассуждая о возможности откры­тия второго фронта в 1943 г. И только 4 июня 1943 г. прямо заявили, что в этом году высадки в Европе не будет.

 

Отказ правительств Великобритании и США от открытия второго фронта в 1943 г., естественно, не мог содействовать укреплению доверия к ним со стороны Советского правительства. Отмечая этот факт, амери­канский историк Д. Бэрнс считает, что именно отсрочка второго фронта и «быстро углублявшийся в 1942 и 1943 гг. разрыв между обещаниями и реальностью» более всех других факторов отрицательно повлияли на ход развития американо-советских отношений.

 

Однако было ясно, что поражение немецких, итальянских, венгерских и румынских войск на советско-германском фронте зимой 1942/43 г. на­несло сокрушительный удар не только по фашистскому блоку, но и по всем реакционным империалистическим силам в целом. Поэтому объектив­ные предпосылки для укрепления антигитлеровской коалиции резко воз­росли. Правительства США и Великобритании вынуждены были сделать крутой поворот в своей внешней политике. Если до победы под Сталин­градом в госдепартаменте исходили из убеждения о неизбежности поражения или катастрофического ослабления Советского Союза в войне, то успехи Советской Армии зимой 1942/43 г. изменили эту точку зрения.

 

В США и Англии понимали, что ни один стратегический вопрос нель­зя было решать без учета позиции Советского Союза, его ведущей роли в борьбе с главными силами гитлеровской коалиции. Несмотря на ограни­ченность задач, намеченные в Касабланке ближайшие операции англо-американских войск («Хаски», «Сикл», «Анаким») должны были вне­сти некоторый, хотя и далеко не соответствующий тогдашним возможно­стям США и Великобритании и неизмеримо уступавший усилиям Совет­ского Союза, вклад в подготовку условий для окончательного разгрома фашистской коалиции. Имело значение и возрастание сил на Тихоокеан­ском театре, но оно проводилось, к сожалению, за счет выполнения плана накопления сил США в Англии.

 

Не выполнив своих союзнических обязательств по открытию второго фронта в 1942—1943 гг., правительства Великобритании и США все же проводили некоторые мероприятия по практической подготовке к его от­крытию в более позднее время. Они не могли допустить, чтобы «России была предоставлена возможность одной, без посторонней помощи, разгро­мить Германию и продиктовать свои собственные условия на мирной кон­ференции», писал английский историк Б. Кольер.

 

Анализируя мотивы поведения западных держав, посольство СССР в Лондоне в своей информации, направленной в Народный комиссариат иностранных дел СССР 13 февраля 1943 г., отмечало, что английское пра­вительство боится слишком затягивать открытие второго фронта на За­паде, так как оно может пропустить момент и позволить Советской Армии прийти в Берлин раньше союзников. В связи с этим вопрос о том, когда именно открыть второй фронт, являлся основным вопросом для англий­ского кабинета, причем в решении его главную роль играли не столько военные, сколько политические соображения.

 

Определенное значение в укреплении антигитлеровской коалиции дол­жен был сыграть и курс на усиление военных поставок Советскому Сою­зу. Однако к концу ноября 1942 г. западными державами было выполнено только 55 процентов обязательств по второму Вашингтонскому протоколу. Рузвельт несколько раз предписывал точно соблюдать график поставок и в октябре — ноябре принял ряд мер по их ускорению. Так, под пред­седательством личного представителя президента Г. Гопкинса был учреж­ден специальный комитет по советским протоколам, подчиненный непо­средственно президенту. Это привело к увеличению поставок, однако оно стало заметным лишь во второй половине 1943 г. В период же ведения Советской Армией тяжелых оборонительных сражений, а затем крупных наступательных операций в конце 1942 —начале 1943 г. количество воен­ных материалов, которые получал Советский Союз, было значительно ниже зафиксированных в протоколе норм.

 

6 января 1943 г. в директиве военному министру Г. Стимсону Руз­вельт предписал считать программу помощи СССР по ленд-лизу «крае­угольным камнем в военных усилиях США». «Я знаю, — подчеркнул он, — что как армия, так и флот едины в своем мнении о том, что продолжение участия русских в войне имеет для нас огромное значение. Поэтому ос­новным фактором нашей стратегии должно быть максимальное обеспече­ние России военными поставками... Я полностью одобряю эту точку зре­ния». Эту директиву получил и государственный секретарь К. Хэлл. Она должна была служить руководством к действию при выполнении второго протокола и планировании будущей программы поставок.

 

Важная причина такой позиции заключалась в стремлении правя­щих кругов США и Великобритании удовлетворить интересы монополий своих стран. Выступая 23 января в Касабланке, Черчилль заявил, что «помощь России следует усилить, так как никакие вложения не смогут принести лучших военных дивидендов». С ним полностью согласился Рузвельт, подтвердив, что «снабжение России является выгодным вкладом капитала». Была и другая причина признания важности помощи Совет­скому Союзу — надежда на то, что он и впредь будет нести основную тяжесть борьбы против фашистской Германии. Так, Брук прямо заявлял, что необходимость оказывать возрастающую материальную помощь Со­ветскому Союзу является главной причиной, которая помешает союзникам открыть второй фронт осенью 1943 г. Но даже при этих обстоятельствах на конференции в Касабланке президент не выступил против мнения на­чальников штабов, оспаривавших целесообразность использования для поставок в Советский Союз северного маршрута. Тем не менее в приня­том конференцией документе «Ведение войны в 1943 г.» помощь Совет­скому Союзу посредством поставок по ленд-лизу все же признавалась второй по важности задачей, что имело положительное значение для раз­вития отношений между государствами «большой тройки».

 

В период действия второго протокола по поставкам (с 1 июля 1942 г. по 30 июня 1943 г.) главную роль в поставках Советскому Союзу воен­ных материалов взяли на себя США, а Великобритания отошла на второй план. В это время активно осваивались новые пути доставки грузов в СССР — тихоокеанский и южный, через Персидский залив и Иран. В октябре 1942 г., после того как англичане передали американцам свои функции на южном участке иранской железной дороги, было создано спе­циальное командование службы перевозок в Персидском заливе. По указанию штаба армии США модернизировалось оборудование портов залива, увеличивалась их пропускная способность. В ходе освоения иран­ского направления доставки грузов был получен опыт международного сотрудничества между американцами, англичанами, русскими и иранцами.

 

Если среднемесячный объем поставок в Советский Союз, направляв­шихся через Иран, осенью 1942 г. не достигал 40 тыс. тонн, то с начала 1943 г. кривая поставок пошла вверх: в январе — 51,3 тыс., феврале — 68,8 тыс., марте — 75,6 тыс., апреле — 101,2 тыс., а в декабре — 248,0 тыс. тонн.

 

Одновременно были сделаны первые шаги по пути развития некото­рых взаимовыгодных технических контактов. Американцев, например, еще в начале 1942 г. заинтересовал советский метод получения синтетиче­ского каучука¹, который в США относился к категории наиболее дефицит­ных стратегических материалов. В конце октября управление военного производства США предложило направить в СССР группу экспертов для переговоров и обмена технической информацией о производстве синтети­ческого каучука «Buna-S». Американское предложение было одобрено советской стороной, а управление военного производства США в свою очередь согласилось принять у себя советских специалистов.

 

В соответствии с достигнутой договоренностью в Москву в декабре 1942 г. прибыла американская комиссия для изучения технологического процесса производства синтетического каучука, а в США была направле­на советская комиссия. Члены американской комиссии докладывали в феврале — начале марта 1943 г. администратору по ленд-лизу Э. Стеттиниусу, что они добились «значительного успеха», хотя посол в СССР адмирал У. Стэндли оспаривал эту оценку. Вскоре советские покрышки из синтетического каучука были доставлены в США.

 

Вместе с тем необходимо еще раз подчеркнуть, что зимой 1942/43 г. Советский Союз получал в целом от США и Великобритании относитель­но небольшое количество военных материалов, а намеченные в Касаблан­ке на январь — июнь 1943 г. нормы поставок не выполнялись.

 

Из 54 судов, которые в первом квартале планировалось направить через Персидский залив, фактически ушло только 43, из них 5 были за­гружены лишь частично. По тихоокеанскому маршруту из 93 судов за указанный период было отправлено лишь 77. В результате к июню 1943 г. Советский Союз недополучил 1 млн. тонн грузов. Дефицит, со­здававшийся главным образом из-за перерывов в проводке арктических конвоев, так и не был возмещен до конца срока второго протокола. Даже американский историк У. Макнейл делает вывод, что вклад западных держав в победу русских под Сталинградом был «не очень очевидным». Другой американский историк — Д. Херринг также свидетельствует, что военные поставки по ленд-лизу «имели лишь небольшое значение для со­ветских операций в период Сталинграда».

 

С марта 1943 г. союзники прекратили отправку конвоев в Мурманск через Северную Атлантику. 22 марта британский военный кабинет утвер­дил решение об отмене очередного (мартовского) конвоя, которое было сог­ласовано с Рузвельтом.

 

Политический комитет оперативного управления штаба американ­ской армии еще 23 января 1943 г. высказался за то, чтобы дальнейшее оказание помощи СССР по ленд-лизу обусловить усилением политического влияния США на Советский Союз. Подобные претензии выдвигались не­которыми представителями армии и флота также весной при обсуждении условий третьего протокола о поставках. В начале марта начальник опе­ративного управления штаба армии Т. Хэнди обратился к генералу Мар­шаллу с предложением сократить поставки Советскому Союзу. Высвободившиеся ресурсы он, по существу, рекомендовал использовать для обеспе­чения потребностей США.

 

К представителям военных кругов присоединились и некоторые дип­ломаты. 8 марта посол США в СССР Стэндли на пресс-конференции в американском посольстве заявил, что, по его мнению, советский народ не получает полной информации об американской помощи России. Посол бездоказательно утверждал, будто ему не удалось обнаружить, чтобы американские и английские поставки использовались на советско-германском фронте, и даже намекнул, что конгресс США в связи с этим может отказаться от продления закона о ленд-лизе. Явно недружественное по отношению к СССР заявление было с удовлетворением воспринято англий­ скими и американскими реакционными кругами. У. Гарриман сообщал из Лондона: «Многие из моих здешних друзей, как англичане, так и американцы, как старшие, так и младшие по служебному положению, втайне довольны заявлением Стэндли в Москве, даже если оно и было неосторожным».             

 

Антисоветские настроения проявлялись и в действиях некоторых представителей американских властей. Так, «Книготорговле четырех кон­тинентов», занимавшейся в годы войны покупкой и продажей советских книг и газет, было предложено на рассылаемый советский печатный мате­риал наклеивать ярлыки «Пропаганда, не одобряемая американским пра­вительством». Подобного рода настроения всячески подогревались наци­стской пропагандой. «Наша антибольшевистская пропаганда достигла огромных успехов», — самодовольно отмечал Геббельс в дневнике 4 марта 1943 г. «В настоящее время, — записал он через неделю, — антибольше­визм является главной темой дискуссий... во вражеском лагере. Общест­венное мнение в США в настоящее время, кажется, еще более антибольше­вистское, чем в Англии». Но в данном случае желаемое выдавалось за действительное. Несмотря на наличие разногласий между участниками антигитлеровской коалиции, под влиянием самоотверженной борьбы со­ветского народа с общим противником и учитывая настроения широких народных масс в своих странах, правительства США и Великобритании вынуждены были проводить линию на укрепление отношений с СССР.

 

Характерна официальная реакция Вашингтона на упомянутое заявле­ние Стэндли. Белый дом не одобрил его поведения. Исполнявший обязан­ности государственного секретаря США С. Уэллес сказал на пресс-конфе­ренции 9 марта, что заявление Стэндли было сделано без предварительной консультации с американским правительством и без ссылки на него. Уэллес доложил Рузвельту: «...наш посол в Москве совершил огромную дипломатическую ошибку, я боюсь, что мы должны немедленно отозвать его». И действительно, несколько позже это было сделано.

 

Положительное развитие взаимоотношений США и Великобритании с Советским Союзом нашло свое выражение и в решении вопроса о запад­ных границах СССР. Во время вашингтонских переговоров Идена с Руз­вельтом в марте 1943 г. было согласовано, что правительства Великобри­тании и США признают западную границу СССР 1941 года. По возвра­щении в Лондон Идеи сообщил советскому послу, что американское правительство согласилось принять в качестве границы Польши на востоке «линию Керзона» и передать ей Восточную Пруссию и Западную Силезию. Рузвельт соглашался рассматривать и прибалтийские страны как часть территории СССР, но заявил Идену, что необходимо «использовать наше согласие в качестве козыря, для того чтобы вынудить у России дру­гие уступки».

 

Относительно советско-финляндской границы Идеи во время перегово­ров в Вашингтоне высказал мнение, что Советский Союз будет настаи­вать на границе 1940 г. и это «вполне резонно». Президент разделял его точку зрения. Рузвельт и Идеи согласились также, что Бессарабия явля­ется составной частью СССР, «так как она была русской территорией на протяжении большей части своей истории». Получило поддержку аме­риканского правительства и выдвинутое Советским Союзом предложение о необходимости после победы над фашистским блоком наказать главных военных преступников. Американский конгресс занимал положительную позицию в вопросе о продлении закона о ленд-лизе.

 

Таким образом, общие условия в США складывались в пользу даль­нейшего углубления сотрудничества с СССР. Реалистически мыслящие государственные деятели и политики стремились подчеркивать общность задач, стоявших перед всеми участниками борьбы против держав оси.

 

Наиболее тесными в рамках антигитлеровской коалиции по-прежнему были связи между США и Великобританией. В 1942 г. окончательно завер­шилось оформление экономической структуры англо-американского сою­за. США оказали Великобритании существенную поддержку в момент нового обострения борьбы на атлантических коммуникациях. В конце марта 1943 г. Рузвельт заверил британского союзника, что США обеспечат всю намеченную Лондоном программу импорта на текущий год. Это ре­шение, а также последовавшая передача Великобритании дополнитель­ного количества торговых судов способствовали укреплению отношений двух держав. Значительно расширилось в этот период и военное сотрудни­чество. После длительных переговоров и трений США и Великобрита­ния согласовали военную стратегию в войне с Германией и Италией.

 

Дальнейшее развитие получила практика координации политической и дипломатической деятельности США и Великобритании. Это было под­тверждено визитом в американскую столицу (12—29 марта 1943 г.) бри­танского министра иностранных дел Идена. Беседы с Иденом вели Руз­вельт, Хэлл, Гопкинс и другие государственные деятели. В ходе перегово­ров состоялся откровенный обмен мнениями по важнейшим международ­ным вопросам. Впервые были подробно обсуждены политические пробле­мы послевоенного устройства.

 

Хотя переговоры носили предварительный характер, были намечены некоторые согласованные действия. Так, 17 марта Гопкинс затронул во­прос о том, где будут находиться армии США, СССР и Великобритании в момент разгрома Германии. Он полагал, что американское и англий­ское правительства должны выработать соответствующий план, а затем обсудить его с Советским правительством. Рузвельт, одобрив это пред­ложение, уполномочил Хэлла проконсультироваться с военным министром Стимсоном, вступить в переговоры с англичанами, а затем, в случае до­стижения договоренности, поставить этот вопрос перед русскими. В соответствии с этим в дальнейшем и проводились двусторонние англо-амери­канские переговоры по германскому вопросу. Согласованный проект был представлен Советскому правительству на Московской конференции ми­нистров иностранных дел в октябре 1943 г.

 

Как вся атмосфера вашингтонских переговоров, так и достигнутое в предварительном порядке согласие по ряду принципиальных вопросов (послевоенное сотрудничество, политика в отношении СССР, Германии и другие) указывали на весьма широкие масштабы англо-американских свя­зей. Вместе с тем выявились и серьезные различия в подходе двух союз­ников к вопросам о будущей судьбе Франции, колоний и некоторым даль­невосточным проблемам.

 

Общие итоги визита Идена высоко оценивались в официальных кру­гах. Британская дипломатия, в частности, была удовлетворена признака­ми того, что США после войны не намерены возвращаться на позиции изоляционизма. В противном случае это привело бы, как не без основа­ний опасались в Лондоне, к распаду англо-американского союза. Идеи, по его собственным словам, был рад услышать заявление президента о том, что американские войска останутся в Германии после ее разгрома. Одна­ко следует иметь в виду, что каждая из сторон рассматривала другую не только как партнера и союзника в войне против фашистского блока, но и как серьезного конкурента в борьбе за выгодные позиции в послевоенном мире. С приближением победы четче проявлялись империалистические противоречия между США и Великобританией.

 

Соотношение военных и экономических сил внутри англо-американ­ского союза быстро менялось в пользу США. Их стремление использовать свой более высокий по сравнению с Великобританией потенциал для обес­печения доминирующего положения наглядно проявилось в вопросах разработки атомного вооружения. Вынужденное объединение усилий Ве­ликобритании с США в разработке атомной проблемы на равных началах к концу 1942 г. фактически было нарушено американской стороной. Ру­ководители атомной программы в США старались всячески свернуть со­трудничество с англичанами. К декабрю 1942 г., указывал генерал Гровс, обмен информацией с англичанами «был практически прекращен». По­добная ситуация вызвала беспокойство в правящих кругах Великобрита­нии. Чтобы поправить положение, Черчилль обратился по этому вопросу к Рузвельту. Он убеждал президента в необходимости изменить амери­канский курс. Рузвельт на словах согласился обменяться информацией, но сотрудничество между западными союзниками в области атомной пробле­мы было восстановлено значительно позже на основе почти полного господ­ства американцев.

 

Перевес в пользу более сильного партнера, обозначившийся в 1942 — 1943 гг., пока еще только начинал сказываться в сфере политики и воен­ной стратегии. Механизм сотрудничества, особенно в войне против Гер­мании и Италии, работал без особых перебоев.

 

Важное место во внешнеполитическом курсе США и Великобрита­нии занимала проблема укрепления их позиций в странах Ближнего и Среднего Востока. Успех англо-американских войск в бассейне Средизем­ного моря во многом зависел от внутриполитической обстановки в этих странах. Между тем многочисленные данные подтверждали, что присут­ствие иностранных войск не вызывало широкой поддержки среди местного населения. Личный представитель Рузвельта на Ближнем Востоке Г. Хос-кинс сообщал, что арабское население Северной Африки не проявляет большой склонности к сотрудничеству с США. Это вынуждало американ­ское руководство предпринимать шаги к установлению контактов с прави­телями ряда ближневосточных стран, на словах поддерживая их стремле­ние к независимости. Военные, например, генерал Дж. Паттон, также на­стаивали на этом. Находясь в Касабланке, Рузвельт выразил свои симпа­тии по поводу стремления марокканского народа к независимости и заявил о возможности американского участия в послевоенном развитии Марокко.

 

Конечно, американская дипломатия заботилась не только об укреп­лении политического тыла своей армии на время войны. Поддерживая на Ближнем и Среднем Востоке лозунги национально-освободительной борь­бы и противопоставляя себя европейским колониальным державам, пра­вящие круги США рассчитывали внедриться в традиционные сферы их влияния, занять важные для себя политические и экономические рубежи.

 

Сильное влияние на американскую политику в этом районе мира оказывали крупные нефтяные компании, такие, как КАСОК («Калифорниа — Арабиен стандарт ойл компани», в будущем — АРАМКО). Пло­щадь концессий этой компании только в Саудовской Аравии равнялась территории почти двух американских штатов — Калифорнии и Орегона. По требованию нефтяных компаний американское правительство распро­странило на Саудовскую Аравию действие закона о ленд-лизе. Это реше­ние обосновывалось и стратегическими мотивами. США планировали соз­дать на Ближнем и Среднем Востоке базы военной и гражданской авиа­ции, надеясь сохранить их и после окончания войны. Американская по­литика, писал 17 декабря 1942 г. политический советник госдепартамента У. Мэррей, должна учитывать, «что воздушные трассы будущего неиз­бежно пройдут через Саудовскую Аравию, и американская гражданская авиация займет, несомненно, одно из ведущих мест в послевоенный пе­риод...».

 

Правящие круги Великобритании испытанным методом «разделяй и властвуй» также стремились укрепить свои позиции на Ближнем и Сред­нем Востоке. В интересах сохранения империи они продолжали щедро субсидировать феодально-монархические режимы арабских стран, заигры­вали с движением арабов за единство. 24 февраля 1943 г. Идеи от имени своего правительства вновь подтвердил готовность Великобритании под­держать это движение. В Лондоне хотели если не приостановить, то хотя бы ограничить активность американцев на Ближнем и Среднем Востоке, прежде всего в нефтяных районах. Размеры английской финансовой по­мощи Саудовской Аравии к 1943 г. значительно превзошли американ­скую. Сити, как об этом свидетельствует ряд данных, рассчитывал по­ставить под свой контроль всю валютную систему этой арабской страны. Одновременно правительство Великобритании налаживало связи с реак­ционными сионистскими кругами. Однако в целом оно склонялось к дипломатическому урегулированию разногласий и надеялось путем соглаше­ния с Вашингтоном по проблемам Ближнего и Среднего Востока гаранти­ровать свои экономические и политические привилегии.

 

Политика правящих кругов США в районах Дальнего Востока была направлена на достижение разгрома Японии и установление господства во всем обширном районе Тихого океана и Азии. Большие надежды в этом отношении они связывали с гоминьдановским Китаем. Американское пра­вительство предпринимало различные меры к тому, чтобы укрепить режим Чан Кай-ши, удержать Китай в состоянии войны, не допустить заключе­ния им мира с Японией. 11 января 1943 г. США и Англия подписали со­глашения с Китаем, по которым отказались от прав экстерриториальности на китайской территории. Однако необходимо учитывать, что к моменту подписания этих соглашений японцы уже захватили Шанхай, Амой и дру­гие важные районы Китая. Ни американцы, ни англичане уже практически не могли осуществлять там своих прав, и соглашения, таким образом, пред­ставляли собой лишь обещания на будущее. Чан Кай-ши получал также военную и финансовую помощь. Военная миссия генерала Стилуэлла раз­работала детальные планы вооружения и реформы гоминьдановской армии, активизации ее действий против японских войск. Однако до конца 1942 г. американцам так и не удалось побудить гоминьдан к развертыва­нию крупных операций против японских войск.

 

Чтобы расширить военно-стратегическое влияние на весь бассейн Тихого океана, военные и гражданские ведомства Вашингтона устремили свои взоры на острова Полинезии, Микронезии и Меланезии. Американ­ский дипломат У. Буллит писал в этой связи 17 декабря 1942 г. Рузвельту: «...мы] должны захватить как можно больше, ибо каждый пригодный для сооружения аэродрома остров является в наши дни непотопляемым авианосцем».

 

В планы США входило намерение не допустить восстановления в прежних масштабах колониальных империй Великобритании, Франции и других европейских держав, распространить и закрепить в их колониях свое влияние. Американские предложения об опеке имели в виду именно эту цель. Официально они впервые были выдвинуты представителями США в переговорах с Иденом в марте 1943 г.

 

Действия американских правящих кругов, намечавшийся союз Ва­шингтона с Чунцином не могли не вызвать разногласий между США и Великобританией по вопросам политики и стратегии в Азии. Однако правящие круги этих стран стремились не доводить их до сильного обо­стрения. Подтверждением такого курса явилась, в частности, миссия У. Филлипса в конце 1942 г., направленного в Индию в качестве личного представителя президента. Ему предписывалось лишь «осторожно обсу­дить» индийскую ситуацию с британскими властями, ни в коем случае не оказывать нажима, не действовать вразрез с основной линией англо­американского сотрудничества.

 

Целью британской политики на Дальнем Востоке было стремление вернуть свои утраченные владения. Опасаясь возможного союза США с Китаем, британское правительство старалось задержать такое сближе­ние. Лондон также заключил договор с Чунцином, в соответствии с ко­торым Великобритания отказалась от своих прав экстерриториальности в Китае. В то же время Форин офис активно противодействовал китай­ским попыткам дипломатического вмешательства в англо-индийский конфликт.

 

С началом коренного перелома в ходе войны все более актуальным становился вопрос о форме проектируемой организации по обеспечению мира и безопасности в послевоенное время. Точка зрения правительства США сводилась к тому, чтобы создать всемирную организацию. Все Объе­диненные нации должны были стать членами единого органа — Генераль­ной Ассамблеи, но основные решения мог выносить исполнительный совет в составе четырех держав (США, СССР, Великобритания и Китай).

 

Присоединившись к выдвинутому Советским Союзом предложению о необ­ходимости создания взамен обанкротившейся Лиги наций новой меж­дународной организации по поддержанию мира и безопасности, правящие круги Вашингтона рассчитывали занять в ней господствующее положение. В штабе армии США полагали, что военные усилия позволят Соединен­ным Штатам добиться того, чтобы их требования «уважались за столом мирных переговоров».

 

На позицию США по вопросу о послевоенном устройстве мира оказы­вали влияние многие факторы, и не в последнюю очередь участие США в антигитлеровской коалиции. В сознании широких масс американского народа, боровшегося вместе с народами СССР, Великобритании и других стран против агрессоров, все более утверждалась идея необходимости про­ведения коллективных мер по обеспечению послевоенного мира. Это ока­зывало воздействие на американское правительство. Информируя 31 мар­та 1943 г. советского посла в США M. M. Литвинова о беседах американ­ских руководителей с Иденом, Хэлл подчеркнул стремление своего пра­вительства сотрудничать с Советским Союзом и в послевоенный период. К числу тех, кто реалистически оценивал роль СССР в послевоенном мире, относились президент Рузвельт, Гопкинс, а также генерал Д. Бэрнс, ве­давший делами американской миссии по ленд-лизу в Москве. Дж. Дэвис, в прошлом посол в СССР, полагал, что достижение соглашения с Советским Союзом, которое устранило бы по возможности спорные вопросы и откры­ло путь к прочному миру, является выгодным для США.

 

Вместе с тем некоторая часть правящих кругов США отстаивала и иной путь послевоенного устройства — курс на «холодную войну», как его назвали впоследствии. Буллит, например, настоятельно рекомендовал Белому дому идею военно-политического объединения США и стран Западной Европы. К моменту краха нацистской Германии, писал он Руз­вельту 29 января 1943 г., США должны быть достаточно сильными, чтобы «противостоять возможному советскому вторжению». Америка, считал он, должна располагать необходимой силой.

 

Правительство Великобритании в принципе одобряло план междуна­родной организации. 4 февраля 1943 г. английскому послу в СССР А. Кер-ру было поручено поставить перед Москвой вопрос о желательности про­должения сотрудничества трех держав (США, Великобритании и СССР) и после окончания военных действий. Жизненную необходимость упроче­ния отношений между государствами антигитлеровской коалиции отстаи­вали видные представители правящего класса. Лорд Бивербрук, например, писал 10 февраля 1943 г., что путь союза с Россией дает «лучшую и един­ственно возможную надежду на прочный мир после достижения полной победы».

 

Однако внутри предполагаемой международной организации англий­ская дипломатия не прочь была создать различные политические проти­вовесы Советскому государству. Англия, заявил Идеи Рузвельту и Гоп-кинсу 14 марта, «вероятно, будет слишком слаба, чтобы в одиночку про­тивостоять России на дипломатическом фронте». Форин офис стремил­ся к созданию «контрбалансов» Советскому Союзу (западноевропейский союз, например).

 

Особую активность проявлял Черчилль. Подробный проект европей­ского объединения, включавшего скандинавский, дунайский и балканский блоки, был развит им в Адане 31 января 1943 г. после переговоров с ту­рецкими лидерами Ч В своих выступлениях премьер-министр говорил о со­здании «Совета Европы» и «Совета Азии», лишь мимоходом упоминая о международной организации. Основной упор он делал на идею регио­нальных союзов.

 

Эти планы пришлись не по вкусу Вашингтону, ибо они были нацеле­ны не только против СССР, но и против американских претензий на ге­гемонию в Европе и других районах мира. Кроме того, предложив учре­дить «Совет Азии», Черчилль не назвал Китай в числе великих держав. Рузвельт и Хэлл немедленно объявили Идену, что считают это серьезной ошибкой. Спустя несколько дней британский министр иностранных дел счел необходимым исправить неблагоприятный политический резонанс, вызванный заявлением своего премьер-министра. Выступая в Аннаполисе, Идеи в числе великих держав Объединенных наций упомянул и Китай.

 

Таким образом, политика США и Великобритании зимой 1942/43 г., основанная прежде всего на стремлении обеспечить достижение своих империалистических целей, учитывала возраставшую роль и значение Со­ветского Союза, активные действия и титанические усилия которого сыграли решающую роль в коренном изменении хода всей второй мировой войны. Объективная необходимость упрочения антифашистской коалиции вынуждала руководителей союзных стран идти на дальнейшее сближение с Советским Союзом и согласовывать с ним свои действия по борьбе с об­щим врагом. Однако этот положительный процесс проходил в условиях сложной борьбы по ряду политических и стратегических вопросов и еще не привел на данном этапе войны к решению главного из этих вопросов — активной подготовке и определению конкретных сроков открытия второго фронта в Западной Европе.

 

Период с ноября 1942 г. по май 1943 г. был для движения «Сражаю­щаяся Франция» тяжелым и сложным. Президент США, отказывавшийся признать французское Сопротивление движением национального возрож­дения французского народа, свое отношение переносил и на «Сражающую­ся Францию». Дипломатические маневры США и в определенной степени Великобритании серьезно затруднили деятельность этой организации.

 

Реальную политическую поддержку де Голлю оказывало только Со­ветское правительство. В коммюнике, опубликованном 29 сентября 1942 г., оно признало Французский национальный комитет «Сражающейся Фран­ции» «единственным органом, обладающим правом организовывать участие в войне французских граждан и французских территорий и представлять их интересы при правительстве Союза Советских Социалистических Рес­публик...».

 

Что касается правительства США, то оно избегало под различными пред­логами официального признания организации «Сражающаяся Франция», а Великобритания существенно сужала это понятие. Даже об операции «Торч» — высадке своих войск в североафриканских владениях Франции они сообщили де Голлю лишь утром 8 ноября, когда она уже осущест­влялась. Глаза «Сражающейся Франции» выразил возмущение по этому поводу в состоявшейся в тот же день беседе с Черчиллем и Иденом. Однако, учитывая слабость своих позиций и необходимость солидарности в борьбе с общим врагом, он выступил по лондонскому радио с призывом ко всем французам, находившимся в Северной Африке, присоединять­ся к союзникам «без всяких оговорок».

 

Но проявление лояльности де Голлем не встретило понимания со сто­роны Вашингтона. Рузвельт решительно воспротивился планам переезда в Алжир комитета «Сражающаяся Франция» и создания на его основе французского временного правительства. 13 ноября генерал Эйзенхауэр объявил верховным комиссаром и «главой государства Северной Африки» профашистски настроенного адмирала Дарлана, к которому присоедини­лись вишистские губернаторы африканских колоний Франции — Ш. Ногес, И. Шатель, Ж. Бержере, П. Буассон, а также генерал Жиро, назначен­ный командующим вишистской армией в Африке. 15 ноября Дарлан «от имени маршала Петэна» объявил об установлении новой власти.

 

Комитет «Сражающаяся Франция» решительно протестовал против сотрудничества США с вишистами. В коммюнике, опубликованном 16 но­ября, говорилось: «Генерал де Голль и Французский национальный ко­митет заявляют, что они не принимают никакого участия в переговорах, которые ведутся в Северной Африке с представителями Виши, и не берут на себя никакой ответственности за них. Если эти переговоры приведут к решениям, результатом которых будет закрепление режима Виши в Се­верной Африке, то эти решения не будут приняты «Сражающейся Фран­цией».

Однако это заявление не было принято во внимание правительством США. Оно подписало с Дарланом соглашение о сотрудничестве и получило при этом значительную экономическую выгоду. Рузвельт, принимая представителей «Сражающейся Франции» и отвечая на их протесты, зая­вил: «Конечно, я договорился с Дарланом, раз Дарлан дал мне Алжир! Завтра я вступлю в переговоры с Лавалем, если Лаваль даст мне Париж!». Соображениями военной целесообразности пытались оправдать соглашение с Дарланом и другие американские политические деятели. В действитель­ности военные мотивы тесно переплетались с политическими, с намерением установить политический и экономический контроль над французскими колониальными территориями.

 

В подготовке соглашения американского командования с Дарланом правительство Великобритании не принимало участия, но премьер-ми­нистр санкционировал его и на секретной сессии парламента (10 декабря 1942 г.) даже защищал от резких нападок. Тем не менее Форин офис был глубоко встревожен, и главным образом потому, что американо-фран­цузская договоренность не оставляла британской дипломатии больших шансов для оказания влияния на события во Французской Африке и в самой Франции.

 

Британское правительство, не желая терять контроль за положением в Северной Африке, предложило создать какой-либо политический орган при штабе главнокомандующего союзными войсками. 15 декабря 1942 г.

 

Рузвельт согласился назначить Мэрфи своим личным представителем (в ранге посланника) в ставке генерала Эйзенхауэра. Англичане соот­ветственно учредили пост посланника-резидента, назначив на него Мак-миллана. В его ведение были отданы все политические вопросы, и бри­танское правительство «получило возможность оказывать прямое влияние на ход событий в Алжире».

 

Положение «Сражающейся Франции» в лагере западных союзников оказалось чрезвычайно сложным. Правда, в конце 1942 г. она имела и определенные успехи. Под ее власть перешли острова Мадагаскар и Рею­ньон, а затем Сомали. Войска «Сражающейся Франции» успешно действо­вали в Ливии и захватили Феццан — важный пункт, через который осу­ществлялась связь между Тунисом и Экваториальной Африкой.

 

Но главное внимание де Голля и членов комитета было обращено на Алжир. Установленный здесь своеобразный американо-вишистский режим вызывал все большее недовольство со стороны деголлевцев, всех участни­ков французского Сопротивления и даже самих вишистов. Американская печать обвиняла президента Рузвельта в беспринципном отношении к яро­му стороннику Гитлера. Да и само правительство США было разочаровано деятельностью Дарлана. В этих условиях де Голль направил в Алжир своего представителя. Формально он был послан для переговоров с Дар-ланом о формах сотрудничества «Сражающейся Франции» с его режимом, а фактически для того, чтобы побудить его отказаться от власти и пе­редать ее де Голлю. Дарлан резко отклонил все предложения такого рода и приказал выслать из Алжира представителя «Сражающейся Франции».

 

Одновременно де Голль предпринял попытки оказать воздействие на правительство Великобритании, а через него и на США, с тем чтобы до­биться удаления Дарлана, признания себя единственным официальным представителем Франции и передачи Северной Африки под его контроль. Для этого он использовал различные пропагандистские средства, противо­поставляя линию поведения американцев в Северной Африке тем целям, ради которых народы вели борьбу с фашизмом. Он энергично расширял связи со всеми течениями внутреннего Сопротивления, в том числе и с ру­ководством Французской коммунистической партии, стремясь использо­вать роль номинального руководителя этого движения для укрепления своих международных позиций. В то же время де Голль в контактах с руководителями США и Великобритании, а также в пропаганде все на­стойчивее выдвигал тезис, согласно которому только он со своим комите­том — зародышем будущего французского правительства может спасти Францию от коммунизма, тогда как поддерживаемые американцами вишистские правители Северной Африки лишь усилят влияние коммуни­стов. Неожиданное событие в конце декабря 1942 г. резко изменило об­становку в Северной Африке. 24 декабря 20-летний француз Ф. Шапель застрелил Дарлана. До сих пор не известно, по поручению кого и какой политической организации он действовал. К тому же с необычайной по­спешностью состоялся суд, и наутро Шапель был расстрелян.

 

Сразу же, 25 декабря, де Голль направил Жиро телеграмму: «Пред­лагаю вам, генерал, встретиться со мной как можно скорее на француз­ской территории — в Алжире или на территории Чад. Мы обсудим меры, которые помогли бы объединить под временной центральной властью все французские силы как внутри, так и вне страны и все французские тер­ритории, способные бороться за дело освобождения и спасения Франции».

 

Де Голль был уверен, что американцы на место Дарлана поставят Жиро. Именно так и произошло. 26 декабря Жиро занял пост «граждан­ского и военного главнокомандующего» Северной Африкой. Вскоре де Голль получил от него уклончивый ответ. Жиро писал, что «нынешняя атмосфера не благоприятствует нашей встрече», но предлагал направить в Алжир представителя «Сражающейся Франции» для налаживания со­трудничества между войсками двух генералов, которые теперь сражались в Северной Африке против общего врага. Де Голль немедленно направ­ляет новую телеграмму Жиро, снова настаивая на встрече. В дополнение к этому 2 января 1943 г. де Голль, чтобы приобрести поддержку обще­ственного мнения, выступил с публичным заявлением, в котором обрисо­вал всю сложность обстановки для Франции, сообщил о сделанных им Жиро предложениях. Выступление вызвало резкое недовольство в Ва­шингтоне. 6 января под диктовку американцев Жиро сообщил де Голлю, что может встретиться с ним не раньше конца января.

 

17 января де Голль получил от Черчилля из Марокко телеграмму, в которой британский премьер-министр сообщал, что имеет возможность устроить ему секретную встречу с Жиро, и просил срочно прибыть для этого в Касабланку. От Идена де Голль узнал, что в Марокко находится также президент Рузвельт. Де Голль, заподозрив лидеров США и Велико­британии в закулисной игре против него, отказался от встречи, ссылаясь на то, что дело объединения французов лучше решать самим французам, а атмосфера весьма высокого союзного ареопага вокруг переговоров Жиро с ним не способствует наилучшим образом достижению эффективного со­глашения.

 

Через два дня де Голль получил вторую телеграмму от Черчилля, в которой передавалось официальное приглашение Рузвельта срочно прибыть на переговоры и содержалась угроза в случае очередного отказа прекратить защиту интересов «Сражающейся Франции» перед США. На этот раз де Голль ответил согласием, хотя и высказал ряд серьезных ого­ворок. Отправился генерал в Марокко, по его признанию, с «нарочитой медлительностью» и прибыл туда только 22 января. Сначала де Голль встре­тился с генералом Жиро. Последний — один из самых консервативных и ограниченных представителей высшей военной касты — заявил де Гол­лю, что он никогда не читает газет, не слушает радио и не желает занимать­ся политикой. Из беседы выяснилось, что Жиро совершенно не понимает смысла движения Сопротивления, ничего не имеет против Виши и готов во всем подчиняться американцам. Естественно, общего языка генералы не нашли.

 

Затем де Голль встретился с Черчиллем и в беседе с ним выяснил, какого рода «урегулирование» французской проблемы хотят ему навязать. Для управления французскими колониями предполагалось создать коми­тет, возглавляемый Жиро, де Голлем и генералом Ж. Жоржем (едино­мышленником Жиро), а его членами назначить вишистов Ногеса, Буассона, Бержере и М. Пейрутона. При этом лидер «Сражающейся Франции» оказался бы в меньшинстве среди ярых вишистов и автоматически терял право представлять Францию. Союзники же его именем хотели прикрыть крайне одиозный состав комитета, вызывавший возмущение французов. Основную ставку американцы по-прежнему делали на Жиро, считая его весьма удобной для себя фигурой. «Я уверен, — телеграфировал 18 января из Касабланки Рузвельт Хэллу, — что он (Жиро) пойдет на все наши условия».

 

24 января, перед отъездом из Касабланки, Рузвельт имел краткую беседу с Жиро и в секретном соглашении (так называемом «меморандуме Анфа») подтвердил его положение как гражданского и военного глав­нокомандующего со ставкой в Алжире, имя де Голля в этом документе вообще не фигурировало. Последний отверг американский проект, заметив при этом, что о нем вообще нельзя говорить серьезно.

 

Состоявшаяся затем встреча де Голля с Рузвельтом окончилась безре­зультатно, если не считать холодного обмена протокольными любезностя­ми. Ничего положительного не дали и последующие беседы де Голля с Жиро, Мэрфи и Черчиллем.

 

Естественно, что после встречи в Касабланке отношение правительств США и Великобритании к де Голлю стало еще более холодным. Однако это не смущало его, поскольку сам факт приглашения руководителя «Сражающейся Франции» на переговоры ясно показал, что Вашингтон и Лондон в нем нуждаются и теперь не могут обойтись без него. Обнаружи­лась также слабость американской политики опоры на вишистов. Не слу­чайно наиболее дальновидные политики из окружения Жиро, такие, как Ж. Моннэ, Р. Мейер, Кув де Мюрвиль и другие, начали проявлять склон­ность к переходу на сторону де Голля. Он получил поддержку и некото­рых крупных довоенных политических деятелей, занимавших патриотиче­скую позицию. Свое доверие де Голлю как главе будущего временного пра­вительства Франции выразили Л. Блюм, Ж. Мандель, Ж. Поль-Бонкур, Э. Эррио.

 

В своих весьма сложных отношениях с США и Великобританией «Сражающаяся Франция» опиралась также на поддержку СССР. Об этом свидетельствуют многие факты. Например, 26 марта 1943 г. представитель де Голля в Москве Р. Гарро в беседе с народным комиссаром иностран­ных дел СССР В.М. Молотовым говорил: «Французский национальный комитет весьма признателен Советскому правительству, в позиции которо­го он черпает для себя чувство ободрения. Без этого ободрения «Сражаю­щаяся Франция» не пережила бы трудных ноябрьских дней, когда в Аф­рике делались попытки создать другое правительство с силами более зна­чительными, чем силы национального комитета».

 

Учитывая сложившуюся обстановку, правящие круги США и Вели­кобритании пришли к выводу о невозможности дальнейшего отстранения де Голля. Так были подготовлены условия для укрепления международ­ного положения «Сражающейся Франции» и привлечения ее лидеров к фор­мированию центральной французской власти в Алжире. Борьба за поло­жение «Сражающейся Франции» и расширение ее влияния на освобождае­мую в Северной Африке территорию французских колоний отражала всю сложность империалистических противоречий в этом районе мира и еще раз показала правильность политической линии Советского Союза, на­правленной на поддержку всех сил, активно борющихся с фашизмом.

 

Успехи на главном фронте войны оказали большое влияние на раз­витие международных отношений, подняли на огромную высоту поли­тический авторитет Советского Союза, без участия которого теперь не могла быть решена ни одна важная международная проблема. Советское правительство не жалело усилий для сплочения всех участников антигит­леровской коалиции и стремилось ускорить начало совместных с Вели­кобританией и США боевых действий в Европе с целью скорейшего раз­грома фашистской Германии. На этом этапе войны в состав антифаши­стской коалиции вошли новые государства Азии, Африки и Латинской Америки. Советский Союз оказывал всестороннюю поддержку всем свобо­долюбивым народам, боровшимся с силами агрессивного блока.

 

Однако различия в общественно-политическом строе, непримиримые классовые противоречия определяли и разные способы достижения конеч­ной цели государствами антифашистской коалиции. Если Советский Союз вкладывал в борьбу с фашистской Германией все свои силы и средства, то США и Великобритания уклонялись от активных действий против главной силы агрессивного блока, откладывая сроки открытия второго фронта в Западной Европе и нарушая обязательства по ленд-лизу.

 

Нов конечном итоге развитие отношений СССР с США и Великобрита­нией предопределялось тем, что они были связаны имевшей для них жиз­ненно важное значение и объединявшей их целью — одержать победу над общим врагом. Необходимость всемерного укрепления коалиции все больше стали понимать и реалистически мыслящие деятели западных союзников. Правящим кругам США и Великобритании в свете новых побед советского оружия становилось очевидно, что от продолжения и упрочения военного сотрудничества с Советским Союзом решительным образом зависит успех борьбы их собственных вооруженных сил с держа­вами фашистского блока. Из этого и вытекало сотрудничество трех держав, широкое распространение духа взаимопонимания среди самых широких масс населения этих стран. Рост симпатий народов США и Великобрита­нии к советскому народу, восхищение его титанической борьбой против гитлеровских орд оказывали положительное влияние и на официальную политику правительства США и Великобритании.

 

Таким образом, в результате замечательных побед Советских Воору­женных Сил зимой 1942/43 г. и твердой последовательной внешней по­литики Советского Союза, направленной на объединение и наиболее пол­ную мобилизацию всех демократических сил на быстрейший разгром фа­шистского блока, происходило укрепление антигитлеровской коалиции в целом и взаимоотношений между СССР, Великобританией и США в осо­бенности. Это подорвало планы нацистского руководства Германии по расколу антифашистской коалиции, серьезно затруднило реакционным кругам Великобритании и США возможность сепаратных сделок с Герма­нией, содействовало созданию боевого содружества народов крупнейших мировых держав, боровшихся против фашистской агрессии, способство­вало консолидации антифашистских сил на всех континентах, значительно расширяло фронт всемирной борьбы против фашизма.

 

В то же время внутри антигитлеровской коалиции шла довольно ост­рая борьба по ряду важных вопросов, особенно относительно скорейшего открытия второго фронта. Наиболее реакционные круги в США и Велико­британии стремились прежде всего осуществить свои империалистические цели. Необходимы были новые усилия прогрессивных сил, и прежде всего Советского Союза, чтобы обеспечить дальнейшее упрочение коалиции, за­крепить и сделать необратимым коренной перелом в ходе второй мировой войны.