Галлиполи 1920-1921гг.

В истории российской эмиграции Галлиполи представляется периодом весьма ярким и поучительным в смысле творческих достижений.
С опустошенной, казалось, душой, с явно пониженной волей, нищие и бесправные русские люди были заброшены судьбой на пустынный и унылый берег Дарданелл. Позади осталась неприявшая нас Родина, впереди полная и мрачная неизвестность.
Вместе с тем, мы оказались освобожденными от демократической опеки, которая в годы революции проявила себя в формах самого грубого произвола и привела к почти полному уничтожению всех духовных ценностей русского народа.
Освобожденные в Галлиполи от этой опеки и поставленные в условия просвещенной дисциплины русские люди вновь проявили и здоровый государственный инстинкт и возвышенную талантливость своей натуры.
Успех галлиполийских усилий объясняется, главным образом, тем, что галлиполийское командование всегда чувствовало свою неразрывную, преемственную связь с Родиной, с ее церковью и культурой. С верой в Бога и с преданностью национальным заветам начали и совершали мы свое галлиполйское подвижничество, памятуя, что без связи с прошлым невозможно созидать настоящее и подготовлять почву для будущего.
На фоне галлиполийских страданий и достижений, ярко и четко вырисовывается благородный облик генерала А. П. Кутепова, и настоящий очерк — скромный венок на безвестную могилу погибшего белого рыцаря.

ГЛАВА I.

С 15 по 23 ноября прибывали суда из Крыма на Босфор. Память еще хранила жуткие, по своей правде, слова последнего приказа Правителя Юга России.

«Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли кроме Крыма у нас нет. Нет и государственной казны»...

И немедленно, с момента прибытия к Константинополь, все — солдаты и Главнокомандующий, примитивный калмык и профессор с мировым именем — почувствовали себя бесправными и остро сознали, что значить потерять Родину и не иметь за собою авторитета Великой России.
В те трагические дни вопрос о правовом положении эвакуированной Крымской Армии приобретал особую остроту, ибо «признание» знаменовало продолжение борьбы с большевиками. Больше того: признание, как тогда казалось, знаменовало сохранение идеи национальной России.


На совещании, собранном Верховным Комиссаром Франции на крейсере «Вальдек Руссо», было решено сохранить за русскими войсками их военную организацию и 1/20 часть имеющегося оружия. Однако, подобное решение определялось не политическими предпосылками, а исключительно соображениями практического характера: Верховный Комиссар предпочитал иметь дело с организованной массой, а не анархической толпой.

Что касается правового положения армии, то оно определилось в конце ноября, когда глава французского кабинета Лейг заявил, что Франция считает себя свободной от всяких политических обязательств по отношению к Крымской армии. Вместе с сим Лейг добавил, что он является противником изоляции советов и склонен возобновить торговые сношения с Москвой. Таким образом, беспринципная, оппортунистическая политика Ллойд-Джорджа усваивалась и французским правительством. Идея восстановления национальной России встречала и явное и скрытое сопротивление руководителей европейской политики. Русская армия предоставлялась своей судьбе и собственным силам.

Еще перед совещанием на Крейсере «Вальдек Руссо», приказом Главнокомандующего, все части Крымской армии, за исключением казачьих частей, были сведены в 1 арм. корпус, во главе которого был поставлен генерал Кутепов.

1 арм. корпус, направляемый в Галлиполи, по своему составу и численности являлся ядром эвакуированной армии, каковое обстоятельство и определяло его дальнейшее политическое и военное значение.

Конечно, ни ген. Врангель, ни армия, ни национально настроенные круги русской эмиграции не могли усвоить тенденции Лейга и согласиться признать оконченной борьбу с большевиками. Поэтому для русской армии намечался единственный достойный ее чести выход: если руководящая европейская дипломатия отказывает армии в признании, то армия должна охранить собственными усилиями свое право на существование, как национальной вооруженной силы.

Таким образом, судьба возлагала на ген. Кутепова исключительно трудное задание: ему, как начальнику основной части Русской армии, надлежало доказать жизнеспособность зарубежной вооруженной силы и тем самым предоставить в распоряжение Главнокомандующего наиболее сильное оружие в дальнейшей борьбе за отстаивание русской национальной идеи.

Предстоявшая А. П. роль выходила далеко за пределы его компетенции, как военного начальника, ибо Галлиполи, как стоянка войск, превращалась в идею, насыщенную чрезвычайно важным содержанием. И понятно, почему на протяжении всего Галлиполийского периода, Галлиполи служило центром, вокруг которого кипели страсти и велась ожесточенная политическая борьба.