Воспоминания о генерале Кутепове (А. Н. Крупенский)

Воспитанный в духе монархических традиций, сохраняя верность им всю жизнь и работая после революции в монархических организациях, я невольно расцениваю политических и общественных деятелей с точки зрения их отношения к вопросу наиболее мне дорогому — т. е. к монархии, вне коей я не допускаю и возможности самого бытия России.

Вот почему личность Александра Павловича Кутепова, тогда полковника Л. Гв. Преображенского полка, привлекла меня с первых же дней революции. На страшном фоне того времени, когда предательство, измена и забвение долга заволакивали в своей мерзости все кругом, особенно дорог был образ настоящего русского, доблестного и верного присяге офицера, дающего на улицах столицы последний бой мятежникам.

Славный след А. П. Кутепова обретен был мною затем в Добровольческой Армии, куда естественно он прибыл одним из первых. Нам, монархистам, было известно, что среди разнородных течений, существовавших в Армии, А. П. Кутепов, все более выдвигавшийся своей доблестью, не скрывал своих монархических убеждений. Узнали мы также и о том, как он решительно покарал одного из главных деятелей военного бунта в Петрограде, в феврале 1917 года.

Ближе с деятельностью А. П. Кутепова пришлось мне познакомиться в бытность его в Галлиполи, где железная воля генерала сделала чудо, сохранив и сплотив кадры русского воинства. В это время наше монархическое движение оформилось Рейхенгальским Съездом, избравшим Высший Монархически Совет, который установил связь с А. П. Кутеповым. Высший Совет издавал книги, брошюры и фотографии Государя Императора и Царской Семьи. Все это посылалось А. П. Кутепову и им вливалось в военную среду, воспринимавшую все сильнее те идеи, которые составляли сущность старой Императорской Армии.

По переезде в Югославию, А. П. Кутепов установил дружеские отношения с нашим представителем на Балканах П. В. Скаржинским, стремясь установить боле тесную связь между Военным Командованием и нами — монархистами.

А. П. Кутепов всецело сочувствовал плану, зародившемуся на Рейхенгальском Съезде — стремиться к возглавлению Великим Князем Николаем Николаевичем русского национального движения.

В первый же приезд А. П. Кутепова в Париж, я познакомился с ним лично и увидел, что он был именно тем офицером Императорской Русской Армии, каковым я его всегда себе представлял. Для него свят был завет — «За Веру, Царя Отечество». Чувство долга у него было на первом месте.

С окончательным его переездом в Париж, у нас установились с ним самые добрые и искренние отношения.
Бывали вопросы, в которых мы не соглашались; А. II. Кутепов не охотно отступал от установившихся у него мнений и решений, но эти отдельные разномыслия нисколько не отражались на наших отношениях. Мы друг другу доверяли и были уверены во взаимной поддержке.

1-го июля 1928 года, на многолюдном обеде монархистов в Париже, я имел возможность выразить А. П. Кутепову те сердечные чувства, которые все мы к нему питали. Восторженно приветствуемый А. П. Кутепов в ответном слове говорил об исторических традициях Русской Армии, об обязательствах, налагаемых ее славными знаменами, о вере ее в восстановление настоящей России. Он говорил, что Армия, хотя и участвует в политических спорах Зарубежья, но понимает и ценит тех русских людей, которые определенны в исповедуемых ими патриотических верованиях и честно и безоговорочно следуют за Верховным Вождем.

А. П. Кутепов знал, что в лиц ближайших единомышленников и моем он имеет верных друзей, на поддержку и помощь которых он может вполне, положиться.

В памяти моей запечатлелся один вечер. Собравшись по просьбе А. П. Кутепова у Св. Кн. М. К. Горчакова, мы двое и Н. Д. Тальберг выслушали подробное сообщение Александра Павловича, о его прежних отношениях с так наз. «Трестом», тогда уже разоблаченном.

А. П. Кутепов подвергся в то время травле со стороны некоторых групп Зарубежья и счел желательным ознакомить нас с подробностями этого дела.

Вскоре после этого, 10 июня 1929 г., воинские организации чествовали любимого ими А. П. Кутепова. Мы, члены Высшего Монархического Совета, были на этом обеде, произведшем на нас глубокое и отрадное впечатление по сплоченности и идейности его участников. Та восторженность и единодушие, с которыми встречена была моя здравица за Императорскую Российскую Армию, показали мне, какая большая внутренняя работа была сделана А. П. Кутеповым за десять лет, и насколько сильны были нити, связывавшие русское зарубежное воинство с его возглавителем.

В последний раз я видел А. П. Кутепова у себя за два дня до его похищения. В тот день я предупреждал его о том, что некоторым его поездки, которые он видимо, желал скрыть, становились известными в городе, а также уговаривал его обращать больше внимания на охрану своей личности. А. П. Кутепов рассказал мне о своих поездках и откровенно поделился со мною по нескольким вопросам. Он был все тем же пламенным патриотом, воином до мозга костей, ярким представителем той доблестной Императорской Армии, которая сумела возвеличить Россию и которой Россия гордилась.

Воспоминания о ген. А. П. Кутепове навсегда останутся для меня дорогими и святыми.
А. Н. Крупенский.