Поход Монголов на Северо-Восточную Русь

Здесь не ждали опасности со стороны сте­пи. Обычно степняки нападали на Русскую землю весной, по свежей траве, или в крайнем случае летом, после уборки урожая. А в то время стояла поздняя осень, и первые пу­шистые снежинки уже начинали кружиться в воздухе. Ка­кая может быть война накануне холодной русской зимы? Между тем полчища Батыя обошли с юга, лесостепью, заболоченные мещерские леса и внезапно обложили Ря­зань. 

Послы Батыя предъявили рязанскому князю Юрию Ингваревичу ультиматум: «От всего, иж имате в земле вашей, от человеков, скотов и товаров десятое», т. е. отдать им от всего десятую часть. 

После совета с вассальными рязанскими князьями Юрий ответил послам Батыя отка­зом, добавив с твердой решимостью: «Когда нас всех не станет, тогда все будет ваше». В надежде договориться с ордынцами великий князь Рязани все же послал к Батыю посольство во главе с сыном Федором и с богатыми по­дарками. 

Хан подарки принял, но выдвинул более дерзкие требования: отдать в наложницы представителям монголь­ской знати сестер и дочерей рязанских князей, а лично ему, Батыю, жену Федора — красавицу княгиню Евпраксия, происходившую из рода византийских императоров. Федор смело ответил решительным отказом, а взбешенный хан приказал тут же убить всех русских послов.

Княгиня Евпраксия, узнав о гибели мужа и отвергая рабью долю, вместе с, сыном-младенцем выбросилась из высокого терема. Добровольно приняв смерть, она показала пример супружеской верности и бесстрашия перед врагом. 

Шесть дней штурмовала Рязань пришедшая орда. Рязанцы героически защищали свой город, но ждать своевре­менной помощи им было неоткуда. Черниговского князя Михаила и рязанцев разделяло огромное пространство и осеннее бездорожье. Вооруженная рать, посланная на выручку рязанцам владимирским великим князем Юрием Всеволодовичем, успела дойти только до Коломны. Город пал 21 декабря 1237 г. и подвергся полному опустошению. 

Великий князь Юрий Ингваревич и его жена были убиты. Церкви и монастыри сожжены. Пленных захватчики или рубили, или расстреливали из луков. 

Летописец писал об этой кровавой оргии: «Великую княгиню Агриппину, ма­терь великого князя, з снохами и с прочими княгинеми мечи иссекоша, а епископа и священнический чин огню предаша, во святой церкве пожегоша, а инеи многи от оружия подоша, а во граде многих людей, и жены, и дети мечи иссекоша, и иных в реце потопиша; иереи, черноризца до останка иссекоша, и весь град пожгоша, и все узорочие нарочитое; богатство рязанское и сродник их, киевское и черниговское, поимаша, а храмы божия разориша, и во святых олтарех много крови пролияша».

После взятия Рязани монголы двинулись к Коломне. 

Для того времени она была сильной крепостью и важным стратегическим пунктом при впадении Москвы-реки в Оку. До нас не дошли подробности битвы за Коломну, но не­сколько летописей говорят однозначно, что там «бысть сеча велика». Здесь главным силам монголов противостояли местная дружина рязанского князя Романа Ингваревича, уцелевшие остатки рязанского воинства и шедшая на помощь Рязани владимирская рать во главе с князем Все­володом Юрьевичем. 

При сражении за Коломну был убит последний сын Чингисхана, Кюлькан. Чингисиды, по обыкновению, не принимали непосредственного участия в бою. Поэтому гибель Кюлькана под Коломной говорит о том, что русским, вероятно, удалось нанести в каком-то месте сильный удар по монгольским тылам. В битве за Коломну пало смертью храбрых много русских воинов, но она закончилась для них поражением.

Москва в те годы была уже значительным торговым центром, но с точки зрения обороны ее стены не представ­ляли собой мощных укреплений. Тем не менее, по свиде­тельству персидского историка Рашид-ад-Дина, монголы штурмовали ее «сообща», т. е. общими силами, и одолели ее только «в пять дней». Обороняло Москву «малое войско» во главе с малолетним князем Владимиром Юрьевичем и вое­водой Филиппом Нянькой. После взятия города воевода был убит, а князь пленен.

По мере продвижения войск Батыя — Субедея к Влади­мирской земле сопротивление русских возрастало. Появи­лись отряды, которые в наше время принято называть партизанскими. Такой отряд организовал и возглавил, согласно преданию, рязанский воевода Евпатий Коловрат. При подходе орды к Рязани он был послан Юрием Ингваревичем в Чернигов, а когда вернулся, его родной город продолжал дымиться в развалинах. 

Евпатию удалось со­брать в отряд около 1700 добровольных мстителей. Отряд Коловрата поспешил по кровавому следу орды и догнал ее во Владимирской земле в конце января 1238 г. Его стреми­тельные маневренные удары были настолько чувствитель­ны, что перед штурмом главных городов Владимирского княжества Субедей был вынужден бросить против отряда большие силы, чтобы взять его в кольцо и наконец уничто­жить. Подвиг первых русских народных мстителей воспет в «Повести об Евпатии Коловрате».

Тумены Батыя и Субедея двигались к Владимиру ледовыми дорогами по Москве-реке, Яузе и Клязьме и по­дошли к столице княжества 3 февраля 1238 г. По настоя­нию воеводы Петра Оследюкевича горожане решили дер­жать оборону за своими крепостными стенами. Великий князь Юрий Всеволодович покинул Владимир заранее, чтобы организовать отпор непрошеным пришельцам в се­верных лесах на реке Сить. Он взял с собой только двух племянников, а великую княгиню и сыновей Всеволода и Мстислава оставил в городе.

К штурму Владимира монголы готовились по всем правилам военной науки, усвоенной ими еще в Кщае. У стен города они построили осадные башни, чтобы быть на одном уровне с осажденными и в нужный момент переки­нуть через стены «переметы», установили «пороки» — стенобитные и метательные машины. Ночью вокруг города был воздвигнут «тын» — внешнее укрепление для защиты от вылазок осажденных и для того, чтобы отрезать им все пути к отступлению.

Перед штурмом города у Золотых ворот на глазах осажденных владимирцев монголы убили младшего кня­жича, Владимира Юрьевича, недавно оборонявшего Москву. Мстислав Юрьевич вскоре погиб на оборонитель­ном рубеже. Последний сын великого князя, Всеволод, сражавшийся с ордой в Коломне, во время штурма Влади­мира решил вступить в переговоры с Батыем. С малой дружиной и большими дарами он вышел из укрепленного города, но хан не захотел разговаривать с княжичем и «яко свирепый зверь не пощади юности его, веле перед собою зарезати». После этого орда бросилась на последний штурм. Великая княгиня, епископ Митрофан, другие кня­жеские жены, бояре и часть простых людей, последних защитников Владимира, укрылись в Успенском соборе. 

7 февраля захватчики ворвались в город через проломы в крепостной стене и подожгли его. От огня и удушья по­гибло множество людей, не исключая укрывшихся в соборе. В огне и развалинах погибли ценнейшие памятники лите­ратуры, искусства и архитектуры.

После захвата и опустошения Владимира орда, как саранча, расползлась по всему Владимиро-Суздальскому княжеству, разоряя и сжигая города, села и деревни. В те­чение февраля в междуречье Клязьмы и Волги было разграблено 14 городов: Ростов, Суздаль, Ярославль, Кострома, Углич, Галич, Дмитров, Тверь, Переяславль- Залесский, Юрьев и др. Оставшиеся в живых и способные еще держать в руках какое-нибудь оружие жители этих городов и поселков уходили на реку Сить, в стан великого князя Юрия Всеволодовича.

Сорокадевятилетний Юрий Всеволодович был смелым бойцом и достаточно опытным военачальником — у него позади остались победы над немцами, литовцами, мордвой, камскими болгарами и теми русскими князьями, кто пре­тендовал на его великокняжеский престол. Однако в орга­низации и подготовке русских войск к сражению с ордой на реке Сить он допустил несколько серьезных просчетов: проявил определенную беспечность в обороне своего во­енного лагеря, не уделил должного внимания разведке, позволил своим воеводам рассредоточить войско по не­скольким деревням и не установил между разрозненными отрядами надежной связи.

В марте крупное монгольское соединение под командо­ванием Бурендея совершенно неожиданно появилось в рус­ском стане. Удар неприятеля был смелым и решительным. Рать Юрия Всеволодовича была разбита по частям, обратилась в бегство, а орда секла людей, как траву, пре­следуя их до устья Сити. 

Сам Юрий Всеволодович тоже погиб в этом неравном бою. Обстоятельства его смерти остались неизвестными — до нас дошло только следующее свидетельство о князе новгородского современника того печального события: «Бог же весть, како скончался, много бо глаголют о нем иные».

В то время, когда Бурендей шел на сечу с ратью Юрия Всеволодовича, Субедей-багатур держал путь на Торжок. Древний Торжок издавна служил перевалочной товарной базой между Владимиро-Суздальско-Рязанскими и Новго- родско-Псковскими землями. Купцы Юга за изделия и деньги Севера сбывали через него свой главный и важный для всех товар — хлеб. Будучи объектом княжеских меж­доусобиц, 

Торжок не раз разрушался до основания, но хлебная торговля неизменно возрождала его. В городе почти всегда имелся запас хлеба, и это обстоятельство вызывало повышенный интерес к Торжку со стороны как его друзей, так и его недругов. Для орды Торжок был осо­бенно заманчивым объектом нападения, поскольку откры­вал ей дорогу на сказочно богатый Новгород, пограбить который мечтали и сам Батый, и все другие Чингисиды. Но старый и опытный в делах войны Субедей-багатур на пути к Торжку думал с надеждой совсем о другом — о больших запасах зерна, которые могли сохраняться в его закромах. Он, может быть, один из всех понимал, что очень скоро многие его воины побросают свою добычу, потому что высшей ценностью для них станут не награбленные шелка, меха и драгоценности, а зерно, сухая трава да конь, имею­щий пока силы нести своего хозяина.

Штурм Торжка Субедей начал малыми силами 22 фев­раля. Взять его с ходу, однако, не удалось — жители не хотели добровольно сдаваться на милость неприятеля. Го­род был хорошо укреплен, на его воротах и стенах защитни­ки наморозили ледяной панцирь. Много дней «пороки» били по стенам Торжка, много раз монголы с гиком и шу­мом бросались на штурм, гоня перед собой в качестве живого заслона беззащитный русский полон. Но только спустя две недели, когда из-под Твери подошли основные силы орды, обессиленный Торжок пал. Однако город был в огне, и закрома с драгоценным зерном тоже горели.

В первой половине марта орда вышла на ледовую дорогу озера Селигер и устремилась к Новгороду. Над древним русским городом нависла реальная опасность, но вдруг в ста верстах от Новгорода, около Игнач-креста, войска Батыя остановились, а потом повернули на юг. Тяжелый каменный Игнач-крест (древний указатель) стоял у деревни Игнашовки на правом берегу Щеберихи, вблизи устья Циновли, впадающей в Щебериху. Купцов, плывущих с севера, он предупреждал: начинается трудный участок, впереди — волок. Плывущим с юга напоминал: трудности позади, потому что от впадения Циновли река становилась более полноводной, вполне доступной для судоходства.

Многие дореволюционные и советские историки отступ­ление монголов связывают с весенней распутицей. Этот довод только на первый взгляд кажется правдоподобным. Сторонники его не учитывают того, что говорить о весенней распутице в районе Новгорода в марте просто несерьезно. Знаменитое Ледовое побоище Александра Невского с пол­ками крестоносцев имело место весной, в апреле, на льду Чудского озера, и лед озера был еще настолько прочным, что выдерживал облаченных в тяжелые железные доспехи конных рыцарей.

Будет более правильным полагать, что Батый и Субедей отказались от наступления на Новгород по ряду причин. Предводители татарской орды были хорошо осведомлены о военной мощи Новгорода: у него были профессиональные войска — княжеская дружина и полк архиепископа, воору­женный народ имел опыт борьбы с немецкими рыцарями; город был хорошо защищен фортификационными сооруже­ниями, построенными с учетом природных особенностей местности. 

Бои с новгородцами могли затянуться надолго, и тогда голодной и деморализованной монгольской армии пришлось бы действительно считаться с весенней распути­цей в случае вынужденного отступления. И самое глав­ное — боеспособность Батыевых войск к этому времени заметно упала. 

Подлинная причина отступления орды: отсутствие достаточных сил, огромные почти ката­строфические потери, просчет и воинская осторожно­сть. Наконец, вероятность поражения под Новгородом могла сорвать выполнение главной задачи, завещанной Бату и Субедею самим Чингисханом,— похода в южные районы Руси и далеко на запад, к «последнему морю».

От Игнач-креста орда по­вернула на юго-восток и вернулась в южные степи через Торжок, Тверь, Волок Ламский, Дмитров. 

На обратном пути орда прошла через Рязань. Субедей не мог вести свою прожорливую армию по бескормному пути, через разоренные, дочиста разграбленные города.

Движением на юго-запад Субедей пересек южные отроги Осташевской гряды и вышел к центру Вышневолоцкой... 

Это была ключевая, отправная точка его маршрута. С ее склонов сбегает Цна, приточные ручьи и речки в одну сторону, Поведь с притоками — в дру­гую. От этой самой приметной здешней горы точно на юг шел ярко выраженный водораздел. 

По этому водоразделу орда дошла до Дорогобужа, овладела им и направилась к Смоленску. В 30 км от города она встретила упорное сопротивление смолян. Косвенным свидетельством этого является дошедшее до нас «Сказание о Меркурии Смолен­ском». Согласно преданию, отважный юноша Меркурий свершил героический подвиг в битве с ордой и ценой своей гибели спас город от врагов. Православная церковь канони­зировала Меркурия — дата его смерти внесена в церков­ный календарь. 

Обессиленные в трудном переходе, монго­лы уклонились от битвы за Смоленск и на угро-деснянском водоразделе от верховьев реки Болвы повернули на юго-восток, к Козельску. Их передовой отряд подошел к этому легендарному городку примерно 25 марта 1238 г.

Козельск стоял на круче, омываемой двумя речками — Жиздрой и Дручусной. Кроме этих естественных преград его надежно укрывали деревянные крепостные стены с башнями и ров глубиной около 25 м. Перед приходом орды козельцы успели наморозить слой льда на напольной стене и входных воротах, что значительно усложнило для непри­ятеля штурм города. Жители городка своей кровью вписа­ли героическую страницу в русскую историю. 

Он пал на 50-й день, вероятно, только потому, что монголы — уже в. который раз! — применили свою излюбленную хитрость — после очередного неудачного штурма имитировали паническое бегство. Осажденные козельцы, чтобы завершить свою победу, сделали всеобщую вылазку, но были окружены превосходящими силами противника и все перебиты. Ор­дынцы наконец ворвались в город и утопили в крови оставшихся там жителей.

Отдавая дань подвигу козельцев, Екатерина II в 1776 г. утвердила герб города Козельска. 

Геральдисты сопроводили его следующей исторической справкой: «Во время нахождения Батыя на Россию сей град, быв уделом малолетнего князя Василия Титыча, был осажден татар­скими войсками, и хотя малолетство князя являлось бы долженствовать ослабить его жителей, но верность их Государю превозмогла в них другие чувства; они рассудили сделать вылазку и обще с князем своим малолетним по­гибнуть или спастися. Сие ими исполнено было, но от превосходящего числа татар были все побиты и с князем засвидетельствовали свою верность. В напоминание сего приключения герб им полагается, в червленом поле, знаме­нующем кровопролитие, накрест расположенные пять се­ребряных щитов с черными - крестами, изъявляющими храбрость их защищения и несчастную судьбину, и четыре златые креста, показующие их верность».

Захватчики назвали Козельск «злым городом» и сров­няли его с землей.